представить Джонатана Майнтлинга, недавнего выпускника корпорации адвокатов, ныне успешно практикующего в королевском суде. Джонатан, перед вами Мэтью Шардлейк, самый хитроумный горбун из всех, что когда-либо выступали в судах Англии.
Я поклонился молодому человеку, пропустив мимо ушей неделикатное упоминание Пеппера о моем увечье. Дело тут было отнюдь не только в его дурных манерах, и я прекрасно понимал это. Не так давно я выиграл у него довольно важный процесс, а адвокаты, как известно, остры на язык и никогда не упустят случая отомстить.
– Что здесь происходит? – осведомился я.
– Видите ли, старина, в этой таверне сейчас находится некая женщина, у которой есть некая чудесная птица, привезенная из Индий[3], – со смехом объяснил Пеппер. – Говорят, эта птица болтает по-английски не хуже нас с вами. С минуты на минуту счастливая владелица должна выйти и показать нам свое сокровище.
Около таверны улица начинала идти под уклон, мы же стояли на возвышении, и, несмотря на свой невысокий рост, я имел возможность хорошо рассмотреть происходившее. В дверях таверны появилась старая толстая женщина в грязном поношенном платье. В руках она держала нечто вроде железного шеста с перекладиной, на которой сидела самая удивительная птица из всех, что мне доводилось когда-либо видеть. Размерами она превосходила самую крупную ворону, короткий толстый клюв ее кончался грозного вида крючком, а красное и золотистое оперение было настолько ярким, что на фоне уличной грязи едва не слепило глаза. Завидев диковину, толпа пришла в движение.
– А ну, отойдите! – резким пронзительным голосом закричала владелица птицы. – Я вынесла вам Табиту, как и обещала. Но если вы будете толкаться вокруг, она нипочем не станет разговаривать.
– Мы хотим послушать, как она говорит! – раздались голоса из толпы.
– Задарма она разговаривать не будет! – заявила старая карга. – А если каждый из вас даст Табите по фартингу, тогда она покажет вам, на что способна.
– Любопытно посмотреть, в чем тут хитрость, – насмешливо фыркнул Пеппер.
Тем не менее вместе со всеми остальными он бросил к подножию шеста медную монету. Старуха подобрала с грязной мостовой все монетки до единой и обратилась к птице.
– Ну, Табита, теперь можешь говорить, – разрешила она. – Скажи: «Храни Господь короля Гарри! Упокой Господи душу бедной королевы Джейн!»
Птица, судя по всему, не обратила на слова старухи ни малейшего внимания. Она по-прежнему переступала на своих чешуйчатых лапках и не сводила с толпы круглых стеклянных глаз. Внезапно она раскрыла клюв и изрекла пронзительным голосом, поразительно напоминавшим голос хозяйки:
– Храни Господь короля Гарри! Упокой душу королевы Джейн!
Сказать, что собравшиеся были потрясены, означало не сказать ничего. Те, кто стоял в передних рядах, подались назад, многие осеняли себя крестным знамением. Пеппер озадаченно присвистнул.
– Что