будьте любезны сообщить, действительно ли мертв королевский эмиссар Робин Синглтон?
Лицо приора приняло скорбное выражение.
– Увы, несчастный мертв, – произнес он, осенив себя крестным знамением. – Убит неизвестным злоумышленником самым что ни на есть изуверским способом. Ужасное событие.
– Нам следует как можно быстрее увидеться с аббатом.
– Я отведу вас в его дом. Отец аббат должен вскоре вернуться. Все мы будем молиться о том, чтобы вам удалось пролить свет на свершившееся здесь злодеяние. Кровопролитие на священной земле – что может быть ужаснее!
Приор сокрушенно покачал головой, а потом, повернувшись к послушнику, который смотрел на нас во все глаза, бросил совсем другим тоном, грубым и раздраженным:
– Уэлплей, ты что, к месту прирос? Отведи лошадей в конюшню!
Юноша, тоненький и хилый, казался совсем ребенком. На вид ему едва можно было дать шестнадцать лет, хотя, скорее всего, ему уже исполнилось восемнадцать, ибо послушниками становятся лишь те, кто достиг этого возраста. Я отстегнул от седла сумку, в которой находились бумаги, передал ее Марку, и послушник повел лошадей к конюшням. Сделав несколько шагов, он повернулся, чтобы еще раз взглянуть на нас, попал ногой в кучу собачьих испражнений, поскользнулся и упал навзничь. Лошади испуганно отпрянули в сторону, во дворе раздался дружный смех. Лицо приора Мортимуса побагровело от гнева. Он торопливо подошел к юноше, который едва успел подняться на ноги, и с силой толкнул его, так что тот снова упал прямо на собачье дерьмо. Раздался новый взрыв смеха.
– Клянусь кровью Спасителя нашего, Уэлплей, свет не видал второго такого болвана! – рявкнул приор. – Ты что, нарочно устроил тут представление перед посланником короля?
– Нет, господин приор, – дрожащим голосом ответил послушник. – Прошу прощения.
Я подошел к ним, взял Канцлера за поводья и, стараясь не испачкаться о собачье дерьмо, приставшее к одежде юноши, помог бедолаге подняться.
– Все эти крики и хохот могут испугать лошадей, – мягко заметил я. – Не переживай, парень. Подобные неприятности могут случиться с каждым.
С этими словами я вручил послушнику поводья. Бросив робкий взгляд на приора, который побагровел еще сильнее, он повернулся и побрел к конюшням.
– А теперь, сэр, будьте любезны, проводите нас в дом аббата, – обратился я к приору.
Устремленный на меня взгляд шотландца полыхал злобой, а лицо из багрового стало пунцовым. Однако голос его звучал по-прежнему почтительно.
– С удовольствием, сэр, – ответил он. – Мне жаль, что вы стали свидетелями столь неприятного зрелища. Но, как я уже имел честь заметить, я отвечаю за порядок в этой обители. Королю угодно было внести немало изменений в наш обиход. И юных наших братьев следует с младых ногтей приучать к покорности и смирению.
– Насколько я понимаю, братия вашего монастыря не слишком охотно следует новым правилам, установленным лордом Кромвелем? – осведомился я.
– Нет,