Он, это самое, не приехал сегодня, – продолжал нести какую-то ахинею Сергей.
– Так если он не приехал, на, зачем ты, на, тогда приехал к нему, на? – продолжал упорствовать обэхеэссесник[17]. – Ты кончай, на, мне лепить горбатого, на! Я тебя сейчас, на, закрою, на, и будешь сидеть, на! Понял, на?
– Я честно Вам говорю, – со слезами на глазах продолжал оправдываться бедный Сергей.
– Значит так, на, бери ручку, бумагу, на, и садись вон за стол, на, и пиши всё, как было в действительности, на. Понял, на?
– А что писать?
– То и писать, на, как было дело, на. Вот, на, возьми образец, – оперативник протянул какой-то листок бумаги, на котором было отпечатано чье-то признание. – Вставишь туда свои данные, на, и всё, на. Понял, на? Давай… Так, следующий…
– Здравствуйте, – поздоровался Виктор с оперативником.
– Здравствуйте. Документы, на?!
– Паспорт или студенческий билет?
– Студент?
– Да, первый курс.
– Ну – ну… А ты как оказался там? А? – спросил старлей.
– А я проходил с приятелем мимо. Когда все стали разбегаться, то я остался с другом. Ко мне подбежали, заломили руки и посадили в автобус…
– Ты мне сказки не рассказывай, на, студент хренов, – прервал Витькин рассказ Климчук. – Ты мне всё по чесноку говори. Понял, на? Где твой друг? Где пластинки, на?
– Какие пластинки? – удивился Виктор. – Я вообще не понимаю за что меня задержали?!
– Так, не хочешь говорить по-хорошему, на, будем с тобой общаться по-плохому. А ну пошли! – опер встал и повёл Виктора к обезьяннику. – Так! Кто знает этого парня? – громко спросил Климчук у задержанных, притихших за решёткой как только они увидели мелкого опера.
Никто не нарушал тишины. Все молча наблюдали за опером и парнем, которого он держал за край рукава куртки.
– Я последний раз спрашиваю, кто его знает?
– А кто это? – вдруг послышалось из обезьянника.
– Это я вас всех спрашиваю! Кто-нибудь видел его сегодня или знает его, на?
Все дружно молчали.
– Так, пошли, – Климчук ушел обратно в кабинет вместе с Виктором. – Договорился с ними, да?
– С кем договорился? Я действительно случайно здесь оказался. Я же говорю вам, что я с другом и его дочкой гулял по Суздальскому проспекту…
– Так, ещё и дочка была? Да? – Климчук начинал выходить из себя. Он так разнервничался, что его беломорина даже выпала изо рта. – Ты, муд@к, будешь мне рассказывать, на, или будешь х@йню, бл@дь, нести, на? – заорал на Виктора оперок.
На крик прибежал ещё какой-то мужик в штатском и следом в кабинет зашел седовласый майор, у которого на кителе было множество различных милицейских значков, но почему-то не было ни одной колодки от медали.
– Климчук! Что тут у тебя происходит? – спросил майор у опера, которого всего трясло от ярости и злости.
– Товарищ майор, это задержанный, на, не колется, на! Несёт всякую ахинею, на. Говорит,