в свете утра
блестят росинки,
ярко зеленеют
ели на берегу реки.
Та же картина —
в моей душе.
Я знаю,
в огромной Вселенной —
безграничной душе человека —
качается лотос,
и знаю:
я, слова всех рассказов,
я, мелодия всех песен,
я, суть всего живого,
блистаю, как свет,
откроющий сердце темноты.
е
Я не раз оскорблял тебя, мечта:
ты приходила с песней
на рассвете
будить меня ото сна,
а я бросал в тебя камни из окна,
и ты скрывалась меж остальных людей,
голодная и бедная.
Ты приходила в полдень к моим дверям.
Мне казалось – я занят,
она мешает мне – поэтому не пускал.
Вечером ты приходила, как призрак смерти,
с факелом, неясная,
как страшный сон,
и я не открывал тебе, считая – ты враг.
Ты приходила разогнать темноту,
как неизвестный друг,
а я тебя отвергал,
прогонял, бил,
ни о чём не думая,
закрывал перед тобой дверь.
Потом,
сидя в беспросветной темноте, в пыли,
почувствовал, что очень одинок
без встречи с той, кого оттолкнул.
В этой большой жизни
без неё
исчезает счастье.
Заблуждаясь,
я не смог узнать её,
не смог понять её язык.
Засыпая в полночь, не раз видел твоё лицо
среди ароматных цветов ро́джони.
Ты часто будешь возвращаться в темноте
наполнять моё сердце.
Я буду прогонять тебя,
а ты будешь возвращаться, как надежда.
Однажды Далай-лама сказал
Аэропорт Калькутты. Комната
весьма важных персон.
Серьёзно самолёт опоздал,
генконсулу дав резон
сменить речь на моветон.
Тут входит Далай-лама —
величие плюс простота.
Патрон утих, знамо…
а с ним мирская суета.
Поведал Далай-ламе:
полгода по Индии ездил.
Виденье, как реклама:
Шестой Гу́ру сикхов
и я беседуем, идём
по воде или по суху
неведомым глухим путём.
Пророчит Гуру: «Ты
проспишь полжизни благородно, —
глядит так проницательно. —
Трудиться будешь как угодно,
проснёшься в другой стране
поэтом чисто самородным».
Далай-лама думает…
листает книгу неохотно…
ожиданье треплет нервы…
дубасит изнутри фигой…
– «Это правда», – на всю
жизнь награждает веригой.
Глава II
Русское лето
ИЮНЬ
Ежедневно новая одёжка
Короткий отдых. Часто
меняли твою одёжку.
Индийское