в короткий срок.
Сердце рвётся из под кожи,
Тесно, глупому, в груди,
Знать и на том свете тоже
Роль себе спешит найти…
Пусть не в моде водевили
В наш трагикомичный век,
Сцены хамства и насилья
Взяли бешеный разбег.
Пусть ребята в Голливуде
Скачут по уши в крови,
Я для вас сыграю, люди,
Лучше в сказке о любви!
Чтоб быть истинным артистом —
Было так и будет впредь —
Нужно пламенем искристым
До конца уметь гореть.
Потому, что очень важно
Верить в свет и красоту.
В темноте и чёрту страшно,
Не увидеть в ней мечту.
Ах, боже мой, как пахнет Русью!
«Ах, боже мой, как пахнет Русью!» —
Как говорил один поэт.
А я доил доярку Дусю
Следя глазами ей во след.
Я рос в колхозе, как в колхозе.
Учился жить, стране служил.
Работал на молоковозе.
Но был мне край родной не мил.
Кобыла ржала в чистом поле.
Жужжал в саду пчелиный рой.
Соседки, дуры, чушь пороли
Про то, чем лечат геморрой.
Кузнец Кузьмич храпел в навозе.
Был пьян, и видел сладкий сон,
О том, как сказочные лоси
Ему приносят самогон.
Скотина глину рыла рылом.
Сопливый босоногий шкет
Спешил на пруд с кривым удилом,
С червями – рыбе на обед.
Мне было грустно и досадно.
В сарае хрюкала свинья.
И в тишь и глушь, неоднократно,
От всех бежал, скрывался я.
И там, в тиши уборной русской,
Я грезил, тихо и светло,
О жизни, что не будет грустной,
Когда покину я село.
Село покинул я… и что же?
Асфальт кругом! да та-же грязь.
И всюду городские рожи
Снуют, фырча и торопясь.
Всё! Брошу всё! Домой вернусь я!
И, пьяный, упаду в навоз!
Привет тебе, родная Дуся!
Привет, любимый мой Колхоз!
Ах, вот если б тот, кто воскрес
Ах, вот если б тот, кто воскрес,
К нам обратно спустился с неба.
Сколько б мог сотворить чудес!
Отвернув народ от вертепа.
Все бы сразу пошли за ним!
Все бы вслушались в Его Слово!
Сбросив гнёт вековой возни,
Празднуя Естество Христово!
Но… боюсь, что, скорее всего,
В век наушников от мобильных,
Не услышали бы Его,
Из-за песен своих – дебильных.
Как во все времена, народ
Богохульно бы сеял скверну:
«Посмотрите, какой урод!
Из дурдома сбежал, наверно!»
Может, приняли б за дьячка,
Снаряжённого не по моде,
Что, с утра выпив коньячка,
Заблудил сам себя в народе.
И старушка