ник. Мы по Интернету познакомились.
– Вы ее пытали?
– Что за ерунду вы говорите?
– На ее теле следы пыток!
– Вы в этом уверены?
Он не ответил. Протянул мне бумагу с напечатанным текстом.
– Подпишите. Вот здесь. С моих слов записано верно, и мною прочитано.
Я внимательно прочитал. Ну, в общем, да. Подписал. Следователь кивнул одному из оперативников.
– Ну что? Пишем постановление?
– Какое постановление? – спросил я.
– Вы задержаны по подозрению в убийстве Ольги Пеотровской.
Наверное, я открыл рот.
– Убийстве?
– Убийстве. Смерть наступила в результате систематических пыток и издевательств. Признаете себя виновным?
– Вы что, смеетесь?
Следак пожал плечами.
– Тогда пишите здесь: «Виновным себя не признаю».
Встал с места, чуть не зевнул, чуть не потянулся.
– Нам, знаете ли, все равно, кого сажать.
Меня заперли в похожий на предбанник каменный мешок, размером с сортир, с зарешеченным окном, выщербленной совковой плиткой на полу и с узенькой лавочкой, вделанной в дальнюю стену. Зачем-то продержали около получаса.
Выпустили. Посадили на стул возле казенного столика с лампой. Неопрятный старик (почему-то в белом халате) отобрал и описал вещи (в том числе часы и обручальное кольцо). Потом приказал раздеться.
– Наклонитесь! Раздвиньте ягодицы!
Это на предмет, ни спрятал ли я чего в заднем проходе. «Вот и первые уроки рабства», – подумал я.
– Встать! Вперед!
Старческая рука залезла в мои волосы.
– Да нет! – услышал я голос за спиной. – Этот из интеллигентных. Вшей нет.
Повели в душ. Температура воды градусов шестьдесят. Напор, как из брандспойта для разгона демонстраций. Не струи, а сверла.
Я оглядел общую обстановку: после моей утренней ванны здесь можно только испачкаться.
Полотенца не дали. Вероятно, имелось в виду, что я высохну сам. Одежду вернули и повели в камеру. Едва приоткрыв ярко-оранжевую дверь с глазком и окошком для подачи еды, втолкнули внутрь.
– Добрый день! – вежливо сказал я.
В небольшой комнате с тремя кроватями и окошком, зарешеченным так плотно, что за ним ничего невозможно рассмотреть, сидят двое.
Один – щуплый невысокий человек лет тридцати. Хитрые глаза и нос с горбинкой. Он мило улыбнулся:
– Добро пожаловать!
Второй – сын востока. Причем дальнего. То ли китаец, то ли кореец, то ли вьетнамец.
– Да он по-русски ни хрена не понимает! – Махнул рукою горбоносый молодой человек. – По-моему, вообще не догоняет, за что его сюда определили.
– А вас за что? Если, конечно, вопрос не слишком нескромен.
– Да нет. Мошенничество в особо крупных размерах. Ярослав. – Он протянул мне руку.
– Очень приятно. Андрей. Убийство, совершенное с особой жестокостью.
Его рука напряглась, а улыбка стала несколько вымученной. Он отпустил мою руку нарочито медленно, боясь оскорбить опасного соседа. С той же напряженной улыбкой сел на кровать и отодвинулся куда-то в угол.
– Не