аппаратов. Может, их чему-то и учили перед выполнением задания, но только поверхностно. В лучшем случае, на практику отвели день-два. По сторонам спецназовцы противника особо не глядели. Зазеваешься – снесет на хрен манипулятором или размажет об ограждения многотонным корпусом глубоководного аппарата. Они пытались накинуть на манипулятор трос, опутать его, лишить подвижности.
Одному из спецназовцев удалось разминуться с манипулятором, он поднырнул под брюхо глубоководного аппарата. Но, как оказалось, Марат Петрович среагировал правильно – тут же включил мощные электромагниты, предназначенные для удерживания контейнеров с дробью. Туго притороченный за спиной спецназовца автомат тут же притянуло к тщательно отшлифованной пластине на днище. Боец повис в воздухе. Он никак не мог высвободиться.
Саблин прищурился, план пришлось немного подкорректировать, но суть его осталась прежней. Он вытащил из кармана бинт, размотал его и свил в подобие веревки. Когда платформа слегка повернулась и кабина крановщика оказалась обращенной к нему тыльной стороной, Виталий вскочил на поворотный круг и прижался к моторному отсеку. Его обдавало солярочным дымом. Вентилятор гнал горячий воздух от радиатора, за жестью скрежетали фрикционы лебедки.
Боцман добрался до открытой дверки. Крановщик заметил его в последний момент. Их глаза встретились. Саблин, оглушив, ударил его кулаком по голове и вышвырнул из кабины. Сам сел за рычаги. Как следует управляться с краном, он видел только со стороны, но назначение рычагов знал. Потянул на себя поворотный. Стрела неторопливо пошла влево, унося глубоководный аппарат вместе с извивающимся под ним спецназовцем к борту. В иллюминаторе Виталий увидел лицо Кати, та выглядывала, пытаясь разобраться, что происходит. Виталий даже не знал, успела ли она увидеть, что теперь именно он управляет краном.
Спецназовцы уже заметили подмену крановщика, по Саблину открыли стрельбу. Он упал на дно кабины. Привязал скрученный в веревку бинт к рычагу сброса подвески. Посыпалось стекло. Пули стучали, свистели, прошивали жесть кабины. Стрела медленно поворачивалась. Нос глубоководного аппарата уже вышел за борт. Но при этом кабина поворачивалась к стрелявшим. Из укрытия она превращалась в легкодоступную мишень.
«Больше здесь нельзя рассиживаться», – решил Боцман.
Он скатился на платформу, с нее на палубу, конец бинтового шнура он держал в руке, второй был привязан к рычагу сброса подвески. Стрела продолжала движение. Вот уже треть аппарата оказалась над водой. Дергать было рано. А спецназовцы уже оббегали кран, пули ложились совсем рядом. Один из них выскочил из-за платформы, прицелился в Виталия. Саблин был готов к этому, он выстрелил в него сигнальной ракетой. Огненный шар ударил противника в грудь, прожег гимнастерку, вошел в тело, продолжая гореть ярким искристым пламенем. Спецназовец отчаянно кричал и пытался выдрать его руками. Ему вторил товарищ, висевший под днищем широко раскачивающегося глубоководного