промокая салфеткой слезы.
Николай приобнял ее:
– Ну успокойся! Мы же сто раз говорили на эту тему. Семью не брошу, дети у меня. Если тебя что-то не устраивает – давай…
Он не договорил. Ему и самому не хотелось расставаться. Она добрая, по-житейски мудрая женщина, и в то же время с ней как-то просто и легко. Николай тоже привык к ней и ждал этих скоротечных свиданий с нетерпением словно наркоман очередной «косячок». Нет, у них кроме плотских утех было что-то еще. На любую тему могли говорить, понимая друг друга. Но большего Николай дать ей не мог. Ее попытки оторвать его от семьи раздражали и оттого иногда срывался на грубость.
Пауза затянулась. Николай потянулся к бутылке коньяка.
– Давай…посошковую и по домам. Поздно уже. – И разлил остатки напитка в рюмки.
Света высоко подняла рюмку, разглядывая янтарную жидкость на свет. Повернулась к Николаю:
– Левак укрепляет брак?
Силаев выпил коньяк.
– Вот именно… – И встал из-за стола.
После ссоры прошла неделя. А сегодня у Светланы было хорошее настроение. Утром ее вызвал мэр и сказал, что его зам по социалке уходит на пенсию и что Панина – в числе кандидатов на замещение этой должности.
«Наконец-то!» – обрадовалась Света. Ее обрадовал не столько замаячивший более высокий пост, сколько то, что эта старая карга больше не будет придираться к ней по всякому поводу. «Скоро семьдесят, о вечном пора задуматься, – со злорадством подумала об уходящей начальнице Света, – а ее от корыта не оттащишь». И поблагодарила градоначальника, который, разговаривая с ней, косил глаза на ее глубокое декольте.
…Поставив на стол пакет с провизией и сбросив легкую курточку, Панина улыбнулась Николаю:
– Ну что, «достойно завершим неделю»?
У Силаева настроение было не ахти. Зина стала выговаривать за частые выпивки и вечерние задержки. Она не понимала, что можно делать вечерами на полудохлом предприятии? А она и на работу бегай, и с детьми управляйся, и квартиру убирай. И все в одни руки. Одно хорошо: Зина, по совету Николая, ушла с завода и теперь заведовала детсадом. Так что Санька с Манькой и на работе были у нее под присмотром.
Силаев возражал, что завод хоть и чахлый, но их кормит, Зинина зарплата не ахти какая. Так что претензии не принимаются. И в качестве примирения прочитал из Высоцкого: «На грубость, Зина, нарываешься!..»
– Что такой кислый? – Панина игриво потрепала Николая за ухо.
– А чему радоваться?..
– И все равно: выше голову, товарищ! – Света опять настроилась на шутливую волну.
Потом они выпили. По случаю хорошей новости о возможном повышении Панина принесла бутылку виски. Николай порадовался за нее: пустячок, а приятно.
Силаев, поначалу встретивший подругу настороженно (мало ли какой у нее бзик сегодня, в прошлый-то раз разревелась ни с того ни с сего), после выпитого виски повеселел. Панина как бы между прочим опять начала склонять Николая сменить работу. Но тот отнекивался. Как бросить завод, когда столько связано