чем еще объяснить твою депрессию?» – подруга разводила руками, а ее супруг одобрительно кивал.
«Если на минуту предположить, что вы правы, то как мне бороться?»
«Он мертв, все позади». – Помню, как эти слова, призванные успокоить, произвели эффект приговора.
И вот он жив, и мое сердце оттаяло. Выбивало бешеный ритм весны, жизни, но ради чего? Сегодня же напишу Дане – пусть пришлет, как бороться с ее «синдромом», потому что собственных сил отчаянно не хватает.
Затуманенный разум все меньше видит опасности в императоре, тепло его руки словно щит, ограждающий от завистливых и любопытных.
До чего долгая церемония, да простит меня Солнце. Скосив на снарра быстрый взгляд, я столкнулась с его – как будто мы снова связаны одной кровью и одной волей. Прикусила губу, пряча улыбку, и почувствовала, как он чуть сильнее сжал мою руку. Жест поддержки?
Согласно этикету, император покинул зал первым. И отчего-то захватил меня с собой. Или это тоже предписано этикетом? За время телепортации дурман развеялся, подняла голову обида – он игнорировал меня целых десять дней! Благоразумие топталось на вторых ролях и пыталось привлечь к себе внимание – как-никак, моя цель – как можно меньше поддаваться эмоциям.
– Где мы? – я бешено заозиралась, ощутив на щеках морозный воздух.
– Не узнаешь? – Фил медленно развернул меня за плечи и привлек к себе ближе, так что я спиной ощутила твердые мышцы груди. А глаза моментально узнали место и время. Снарр притащил меня на безымянный остров! Тот самый, где прошло наше «свидание» перед кражей яйца.
– Узнаю, – прорычала я сквозь рокот волн. Покоя как ни бывало! – но зачем?!
Я извернулась дикой кошкой. Все-таки решил притопить?
– Мы оба получили второй шанс, – голос эльфа, напротив, был тихим, но отчетливым, – хочу исправить кое-что из своего прошлого. И, надеюсь, в этот раз обойдется без пощечин. Просто поцелуй, Сайерона, – он усмехнулся, – ты позволишь?
– Сам император Снартари спрашивает у меня дозволения, какая честь! – за иронией я тщетно пыталась скрыть волнение, соперничающее по силе со штормом внизу. Нет, он не столкнет меня, по неизвестной причине он жаждет обладать мной снова.
– Если это будет приказ, твое согласие потеряет всякий смысл. Веришь или нет, но я разочаровался в общении с марионетками.
– Напоминает разговор с самим собой? – я, как могла, тянула время.
– Вроде того, – спорю, он разгадал маневр, потому что наклонился к моему лицу, понизив голос до шепота,– а все в мире Ниариса создано для взаимодействия.
О боги, его голос проникает в самое сердце, пускает корни своего ядовитого дерева со сладкими плодами. Я дрожу до кончиков пальцев, растворяюсь в его пока невесомых прикосновениях, ведомая одной мыслью – чтобы этот момент не кончался.
Ветер усилился, бросив в лицо горсть колючих снежинок, и одна из них словно проникла в грудь острой льдинкой из гномьих сказок, раскалывая наваждение.