проверял, все ли по-прежнему и не произошли ли какие-нибудь изменения. Ведь изменения с ними именно в это время происходили. Вокруг появилась растительность в виде тонких вьющихся черных волосков. И это что-то означало. Писька изменялась и обретала новые свойства. Она иногда стала принимать некую упругость, обретала форму небольшой дубинки и некоторую твердость. И с этим нужно было что-то делать. Ее стало приятно держать в руках. Чтобы осознать происходившие изменения, я становился пред зеркалом и рассматривал себя. Это являлось элементом и зримой частью осознания пола. Глядя в зеркало и прислушиваясь к своим ощущениям, я с удивлением отмечал, что она может сама менять форму и менять положение от мыслей, желаний и образов. Если я был одет, она через одежду давала о себе знать. До этого ничего подобного со мной не происходило. Писька переставал быть тем, чем была и становилась таинственной частью моего тела.
В тот день я лежал на диване и удивлялся тому, что мой орган, который я называл писькой, изменялся на глазах, обретая крайние и промежуточные состояния, переходя из вялого и скромного в увеличенное, напряженное и нескромное. Стоило мне отвлечься и подумать на секунду о чем-то мимолетном, как он терял оформленность, сникал и теряясь уменьшался на глазах. Но едва мимолетное уходило я возвращался к тому, что только что испытывал, он из состояния вялой мягкотелой бесформенности легко увеличивался и переходил в состояние упругой твердости, которая приобретала форму некой опоры. Такие превращения удивляли, а возникающая напряженность меня особенно беспокоила. Когда я попытался с этим справиться и уменьшить его, положить, он восставал, не уменьшался и не укладывался. Оказалось, что собственную природу, как и окружающую, не всегда легко победить. В это время я почувствовал приближение чего-то нового, особо волнительного и необъяснимого. Я пытался понять, что со мной происходит и что-то себе объяснить. В это время крайняя плоть немного освободила купол пытающейся взлететь ракеты. Полностью я не мог освободить весь купол. Мне становилось больно. Потому что крайняя плоть была еще узкой, не растянутой. Прежде он так не набухал и не растягивал кожу и не становилась таким большим. В мозгах помутилось и я ничего не понимал. Я не понимал, что со мной происходит. И вдруг из тонкой прорези на самом верху уже багрового купола, откуда струйкой обычно вытекала моча, стало выходить нечто иное и совсем не знакомое. Приятные судороги заставили меня вздрагивать. Кажется, они исходили из низа живота и расходились по всему телу. Я изгибался, мелко, непроизвольно двигался, сознавая, что не принадлежу самому себе, а только тому, что находится во мне. В этот момент купол стал напоминать вулкан, из которого пульсирующе одновременно с моим ритмичным вздрагиванием и толчками моего сердца выходила беловато-желтоватая со студенистыми сгустками жидкость. «Что это? Что со мной произошло?» – подумал я, пугаясь. И через некоторое время, приходя в разум, сказал себе, поражаясь происшедшему