платье в бантиках, беспрекословно выполняла поручения учителей и не пропускала воскресную школу. Заучивала назубок стихи из Писания и даже как-то выиграла приз в конкурсе на лучшее знание библейских азов. А потом наступил тот самый день, после которого солнце в моем мире спряталось и больше не озаряло ничего ярким светом. Теперь все мне казалось окутанным мраком. Однако непонятно, почему после встречи с Юнсу я вспоминаю о далеком прошлом здесь, на автостоянке шикарного универмага. Как бы там ни было, я поступила в университет, пусть и не лучший, сумела занять призовое место в университетском конкурсе песни и затем, хоть это длилось недолго, ездила по всей стране с выступлениями. Ничуть не заботясь о деньгах, скаталась на учебу во Францию, а по возвращении получила профессорское звание. Правду о том, что профессор из меня никудышный, знали только я и мои близкие. Так что я была неплохим членом общества и, несмотря на возраст, сносной кандидаткой в невесты, которую захотел получить жадный до денег сноб-прокурор, решивший даже соврать ради выгодной партии. Во всяком случае, так это выглядело для всех. Как же легко одурачить посторонних!
Я завела мотор и выехала с парковки. Дорога была забита машинами. На аллеях ярко горели рождественские гирлянды, и казалось, что на оголенных деревьях распустились золотые цветы. За семь лет моего отсутствия Корея сильно изменилась, стала более роскошной, богатой и суматошной. Однако теперь, когда шагаешь по захолустным улочкам за высоченными зданиями, закрывающими собой небо, холодный ветер пробирает сильнее, до костей.
Вернувшись домой, я решила поискать информацию о Юнсу в Интернете. Стоило забить в строку поиска «Чон Юнсу», как высыпалось море статей. Судя по датам, убийство произошло год и шесть месяцев назад; я еще находилась в Париже. Он был главным обвиняемым в деле об убийстве матери и дочери в районе Имундон: они с подельником убили знакомую им госпожу Пак, затем изнасиловали и убили находившуюся в соседней комнате ее семнадцатилетнюю дочь, а напоследок еще и лишили жизни приходящую домработницу, которая не вовремя вернулась с покупками из магазина.
Когда я прочитала об изнасиловании семнадцатилетней девушки, у меня перехватило дыхание. Во рту почувствовался отвратительный кислый привкус крови, словно закровоточили десны. И что, я целый месяц должна таскаться на свидания с этим подонком?! Мне стало противно от недавней мысли, что мы с ним похожи. Даже подумалось: «И почему только наше правительство не торопится избавиться от этих законченных негодяев, когда они об этом сами просят?» Да я лучше в психушке месяц пролечусь, чем буду ходить на встречи с этим отребьем, которое вместо благодарности нагло требует скорейшей смерти. Внезапно мое отвращение распространилось и на тетю, носящую этой сволочи нижнее белье, булки и чуть ли не умоляющую поверить, что, несмотря на тяжесть проступка, он не конченый человек.
Я встала и прошла на кухню, налила в большой бокал виски и залпом выпила. Сердце, бешено до этого колотившееся,