Кременчуг. Нам было видно, что он весь горел, непонятно, что там творилось. А когда нас перебрасывали, то мы опять ехали на машинах.
И по пути мы видели, что все села были сожжены, в садах яблоки и сливы печеные висят. А на грядке помидоры такие же. Я помню, взял помидор – половина его сгорела, а другую половину я сунул в рот на ходу. А это еще было нашей территорией тогда.
И вот, мы поднимаемся наверх, в кукурузное поле. Над нами итальянские самолеты с желтыми кругами летают, но не поймут, есть там кто в кукурузе или нет, стреляют наугад. И вдруг, нам команда – от Днепра уходить. И мы слышим, где-то на севере невероятная канонада, что-то невероятное идет. Мы не понимаем, что такое. А нас ведут не туда, а перпендикулярно: на восток от Днепра.
Подвозят к маленькой станции, сажают нас всех в эшелон и повезли. И вдруг я читаю на станции: «Полтава». Что такое? Значит, увозят нас. Это были дни, когда немцы весь украинский фронт, севернее нас, окружили, несколько армий, шестьсот тысяч человек, как потом писали. Все обошли и окружили, отрезали танковыми клиньями, а мы оказались южнее.
И нас увезли в Харьков. Подъезжаем к Харькову, еще семьдесят километров до Харькова, а видно над ним невероятный огонь, зенитки бьют. Далеко-далеко видно. Подъезжаем к городу ночью, – его бомбят. То мы все-таки в лесу и в поле были, думали, что их уже нет, а в каменный город приехали – ужас! Население мечется, бомбы падают, зенитки бьют, всюду жертвы.
Нас провезли через этот город, накормили в первый раз и перебросили севернее Харькова. А в это время шли сильные дожди, чернозем распух, и нас привезли в большие леса. И этими лесами наш батальон пошел опять наступать.
Мы сначала не поняли, что происходит. Мы же ничего не знали, я был рядовым солдатом. Вернее, тогда не солдат, а боец Красной Армии назывался. Товарищи офицеры, командиры наши, ведут нас, и вдруг, мы натыкаемся в лесу на огромную поляну. Там несколько сот автомобилей, танкеток и танков немецких, гусеничные машины – все разбиты и разгромлены. А немцы все порублены.
Я не понимал, как порублены? А это наша кавалерия воспользовалась тем, что эта немецкая колонна завязла в черноземе, авиация не работает, потому что сплошная низкая облачность, бомбят наугад.
Это было первый раз, когда я увидел, что мы наступаем, что немцы разбиты. Мы вдохновились, и вперед. И вот я помню, 5 октября ударил мороз, редкое явление на Украине. Повалил снег, мороз все сковал. А потом снег кончился, небо прояснилось, и пожалуйста, – немецкие самолеты. И я слышу по звукам, я уже понимал, что мы втянулись в какую-то «кишку». Впереди нас, слева и справа канонада, а мы наступаем.
И так мы наступали и подошли к городу Сумы, областной город. И были морозы, а мы в летнем обмундировании. Я помню, что мы пилотки свои повыворачивали, чтобы уши закрыть. И нас стали отводить. Немцы стали бомбить и от нашего батальона осталось человек, может быть, сто двадцать всего. А из роты человек двадцать.
И вот в таком виде нас отводили, отводили и увели от фронта в Белгородскую область. А потом объявили, что мы отходим на формировку.