пошедшую в армию только из – за денег для матери, печально притулившейся у окна своего разваливающегося домишки, но и миллионы других таких же баб, любых рас и цветов и форм…
– Ты так меня и не узнала? – сказал я, снимая камуфляж – Елена Прекрасная!
– Ах ты, Кощей Бессмертный! – ахнула она, в порыве удивления и узнавания вскинув ручку ко рту – Александр Геннадьевич!? – её изумлению не было предела – да как же это так? Зачем?
– А что, теперь отвернешься? Теперь не люб? – сурово наморщив лоб я грузно поднял свою пятую точку со стола – прошла любовь, повяли помидоры? А, Ленка-Леночка?
– Я так тосковала по вам, когда вы ушли, сломав ногу.. – в последний раз вслипнув, она утерла последнюю слезинку – честно говоря, от твоего пронзительного взгляда на паре, сердце уходило в пятки! – она повернула ко мне свое зареванное лицо – ну как я тебе без косметики?
– Как и тогда, Ленусь – ты красавица…завидная! – я мысленно прогнал, все что получил от Искина по её персоне – жаль, что тогда мы не успели встретиться не в рабочей обстановке?
– Не знаю, может и к лучшему! Вряд ли у нас что – то получилось бы?! – её плечи поникли, я подошел и нежно обнял её.
А она, как пять минут назад, прижалась своим горячим телом ко мне, прильнула, стремясь раствориться полностью, без остатка во мне…Я нежно погладил её очаровательную головку, провел по спине, на эту позднюю ласку она отозвалась гусиной кожей и зябко передернула плечами…
– Точно, Кошей Бессмертный! – она зарылась лицом в моей грудной растительности, затем оттуда глухо донеслось – а потом похищаешь и развращаешь молоденьких девиц! Даже в институте про тебя ходила охеренная куча блядских слухов!
– Даже так? – я заинтересованно переспросил её – даже так, Дон Жуан хренов!
– Ладно, надо идти, а то все бабы в общаге сдохнут от любопытства – придется врать, экзаменовало ОНО меня на предмет сохранения тайной переписки Имперской четы! – язвительно, через плечо бросила она – …ага, и скажешь – была бита нещадно за ошибки и пропуски? – показывая то на засосы, то на синяки на локтях и заднице, которые очаровательно чернели и цвели и, особенно – на губы, которые почернели и опухли, как у негритоски…
– Блин! – выругалась она, глядя в зеркало на чудо в перьях, которое смотрело на неё оттуда…– ну и как я туда пойду?
Она чуть ли с ненавистью посмотрела на меня – У, кобель, дорвался до халявы! – с напускной злостью, в сердцах, бросила она…– сука не захочет, кобель не заскочит, тем более и не кончит! – отправил я ответку, от которой она сжалась как от удара – за что? – и её детские глаза опять заполнились предательской влагой…
– А это к тому, что за базаром надо следить, дорогая моя… – сказал я, глядя в пустоту зеркала – ты здесь не одна такая, я не Император, а прежде всего человек, пусть и не совсем обычный… – мне так стало её жалко, что одернув свой парчовый халат, негромко произнес – Артем, на связь! Повысить младшего лейтенанта Полякову в звании, через ступень, за особые заслуги