она, услышав ответ на другом конце линии связи.
– Конечно, Милея.
– Я согласна.
– Значит, жду Вас в шесть вечера на Первом Триале у портвокзала.
– Договорились.
Все! Домой!
***
Эрхион Эрден сидел на полигоне. Уже прошло не менее десяти минут после окончания экзамена, а он даже не шелохнулся.
Почему он изменил решение в последний момент, несмотря на свое твердое и окончательное намерение отчислить Грайв? Это проявление мягкотелости или приближающегося маразма? Что за Мрак? Что произошло?
«Чувство объективизма – вот что! Милея справилась с обоими заданиями. Минимальные требования экзамена она выполнила. А это уже не «два». Мне совесть не позволила» – Эрден внутренне кивнул, принимая такую мотивацию своего сегодняшнего поступка.
«Боги! Еще целых пять месяцев терпеть и ее, и Зарка. Как жаль, что у меня есть совесть!»
***
Без двух минут шесть Милея вышла из дверей портвокзала на Первом Триале. Она не очень морочилась по поводу одежды.
«Раз каменоломня, значит, штаны будут уместны», – решила она и надела академическую униформу ВБМ: черные штаны (юбки и платья в этой группе не были предусмотрены из-за невостребованности), белую сорочку, сапоги до середины икр и плащ.
Мэтр Саргус стоял в расслабленной позе у фонтана перед портвокзалом и сосредоточенно втыкал в визер, даже не заметив, когда подошла Милея.
– О, леди Грайв, – встрепенулся он, выпрямился и поклонился. – Рад Вас видеть!
– И я, мэтр Саргус.
– Ну что? Начнем наше увлекательное путешествие?
Место, куда они вышли из порткабины было абсолютно не типичным для Первого Триала.
Их встретила абсолютная тишина и черный зев горной пещеры. Рядом с ним стояла поржавевшая, держащаяся на одном гвозде табличка «Шахта». Своим покосившимся погнутым концом она указывала куда-то вглубь пещеры, где в лучах заходящего Сколлари можно было различить грубо сколоченную деревянную вагонетку на неровных рельсах.
– Прошу, – произнес мэтр Саргус, поддерживая Мили под локоть и подталкивая ее вперед.
Они сели в вагонетку. Реймер потянул за какой-то рычаг, и она пришла в движение. Сначала медленно. Но уклон становился все круче и круче, и скорость увеличивалась. Милея вцепилась в большую скобообразную ручку, прикрученную ржавыми шурупами к деревянной передней панели и начала глазеть по сторонам.
Изредка мелькали тусклые фонари, выливающие свой слабый свет разве лишь на небольшой участок свода узкого темного штрека. Мили издалека замечала бледное пятно на стене и сосредотачивала на нем свой взгляд, пытаясь запечатлеть в памяти сырые камни сочащихся влагой стен, с перемежающимися выпуклыми пластами светлого торчащего кварца. Она держала это светлое пятно в поле своего зрения, пока можно было следить за ним, не поворачивая головы. А потом где-то там впереди в темноте появлялось следующее.
Вагонетка начала замедлять свой ход, фонари стали появляться все чаще и становилось