он смеётся:
– А ты думаешь, что завтра тебе кто-то поесть привезёт? Сегодня уж потерпи, сэкономим…
И ведь верно – ни завтра, ни послезавтра еды у нас не было никакой. На подножном, как говорится, корму. Да только опять мы и не вспоминали о питании… Помню – из главных мыслей: из роты целый взвод погиб, жалко ребят; и ещё одна: что там, в Даугавпилсе? Где сейчас находятся жена и сын мой, сорокового года рождения, года ещё ему не исполнилось?..
О войне много написано. И всё же пока не встретил я книги, где по-настоящему описано положение женщины с ребёнком, беженки, которая не знает вообще – жив ли её муж, что с ним. Вот ведь с Асей моей так было. Из Даугавпилса она в Себеж эвакуировалась, потом в Смоленск их отправили, потом в Мордовии оказались, в деревне Кобылкино… И ведь не везде могут принять, не везде и есть что покушать. И негодяи встречаются, и равнодушные люди. А она с годовалым мальчонкой на руках… Из Мордовии – в Чкалов, оттуда – в Челябинск. И только потом оказались они в Средней Азии, в городе Мары. Ну, это для неё родные места, сама она в Кушке родилась. Только в сорок третьем году отыскал я их след в Челябинске, первое письмо получили они за два года. А в сорок четвёртом после ранения оказался я недалеко в госпитале. Вот и встретились. Три года…
В те же дни столкнулись мы с ударом в спину, с предательством. Хотя, наверно, об этом не надо…
– Почему же «не надо»? Жизнь есть жизнь. В ней, к сожалению, не только плюсы. А о чём речь?
– Дело в том, что когда мы начали отступать, а произошло это только через пять-шесть дней непрерывных боёв, то мы должны были перейти Неман. Там был мост, а прямо за мостом – Каунас. И вот когда подошли к мосту, то авангардная разведка донесла: мост осёдлан кем-то, причём основательно. Там были несколько пушек, а вокруг – пулемётные гнёзда. Откуда впереди оказались немцы? Неужели десант? Понаблюдали. Нет, не немцы это были. Националисты и примкнувшие к ним недобитые когда-то белогвардейцы. И откуда только такое оружие добыли?! Было решено в бой не вступать, потому что на мосту этом можно было много людей потерять. Лучше подняться против течения реки и форсировать её уже там. Так и сделали. Переправлялись на восточный берег кто как мог – паромы, плоты соорудили, но на всех плавсредств не было. А вплавь с оружием да в полном снаряжении-амуниции одолеть такую реку сложно, многие утонули при переправе. А я к тому же и плавал плохо, сообразил заранее, что не выплыву, поэтому ухватился за повозку какую-то. Кони плывут, а я за ними. Так и перебрался.
Вот как раз после этой переправы обозначился для нас второй этап войны. Уже всё ясно, уже эффект неожиданности не работал, уже вступила в силу армейская организованность: боеприпасы, питание стали поступать. Мало, правда, но всё же лучше, чем ничего. И в тридцати километрах от Каунаса, возле Ионавы, мы смогли уже дать фашистам достойный отпор. За те бои я был впоследствии представлен к ордену Красной Звезды. Кто воевал, тот знает, как дороги были тогда ордена и медали. Не до того было…
Вот