и взял газету с лотка.
К остановке подъехал автобус, Шатов бросился к нему, вскочил, прошел в самый конец салона и сел. Прежде чем открыть газету, зачем-то огляделся по сторонам, потер подбородок.
На внутренних полосах статьи быть не могло. Просто некуда было ее ставить – это Шатов знал точно. Статью о мэре взяли из выбракованных материалов и поставили вместо шатовской статьи.
Шатов, ругая себя последними словами, внимательно просмотрел газету, страницу за страницей. Как и следовало ожидать.
Твою мать! Что могло произойти? Ведь вчера все было нормально. Статью можно было заменить только на этапе верстки. И сделать это могли только шеф, главный редактор, ответственный секретарь и верстальщик.
Шеф и редактор были в курсе давно и, если бы хотели материал снять, вообще не затевали бы его. Ответсек… Маше наплевать на содержание газеты. Ее волнует только, чтобы вместилось все, подписанное редактором в номер. И она никогда не пойдет против мнения руководства. Верстальщик…
Сволочь мелкая. К этому Сереже Шатов всегда относился с неприязнью. Тихий ублюдок с жадными глазами. Этот мог. Давно уже мелькали подозрения, что Сережа приворовывает понемногу, но за руку его так и не поймали.
Все лицо помну, пообещал мысленно Шатов. Если это он подсуетился – разобью рожу. Вполне возможно, увидел Сережа статью, связался с Васильевым и предложил торговую сделку.
Выходя из автобуса, Шатов оставил газету на сидении. Сейчас ему хотелось одного – поскорее прийти в редакцию и пообщаться тесно с верстальщиком. Где-то в глубине души шевельнулось сомнение, но Шатов не стал обращать на него внимания. Все понятно – виноват Сережа. Вот он за все и получит.
В вагоне метро народу было немного. Все сидения заняты. Стоял, держась за поручень, один Шатов. Обычно он брал с собой книгу, чтобы не пялиться на рекламные плакаты, залепившие все стены вагона. Сегодня, чтобы не перечитывать призывы покупать презервативы, носить джинсы или пользоваться итальянской сантехникой, Шатов принялся рассматривать пассажиров.
Эта девушка могла бы быть посимпатичнее, этой стоило бы поаккуратней обращаться с косметикой, этот прыщавый юнец… Шатов отвернулся к окну и некоторое время смотрел на проносящиеся стены тоннеля. Нервишки, Женя, нервишки. Из-за одного козла не стоит весь мир воспринимать как скопище уродов. Спокойнее.
Шатов глубоко вздохнул и снова обернулся к людям.
Девушки как девушки, косметика – их личное дело, парень… Ну и черт с ним, с парнем. И странная пара, сидящая возле пацана… Ему лет сорок, но выглядит моложаво. Востренькие черты лица, прилизанные черные волосы, бегающие глаза. Одет аккуратно, брючки выглажены, туфли блестят. Одежка не новая, даже очень не новая, но ухоженная. Спутница его…
Шатов скрипнул зубами. Он уже сталкивался с подобными парами. Ровесники, но она выглядит настолько же старше своих лет, насколько он выглядит моложе. Испуганное, забитое выражение лица. Это она ухаживает за мужем, это она содержит в порядке его одежду,