Мы тут сейчас звякнем в прокуратуру. А еще к организованным преступникам – вот они пусть такое… это… резонансное преступление и разматывают. А на мне висит загадочное ограбление пивного ларька. Кстати…
Следователь посмотрел на Гринчука немного озадачено:
– А как вас сюда занесло.
– В гости приехали, – сказал Гринчук.
– Убийц, часом, не видели?
– А как же. Обязательно, – Гринчук встал со скамейки и потянулся. – Продиктовать паспортные данные?
Следователь недоверчиво усмехнулся.
– Так диктовать? – снова спросил Гринчук.
– Давай, – следователь достал из портфеля блокнот.
– Значит так, – Гринчук прошелся перед лавочкой, словно собираясь читать диктант. – Того пацана, что с автоматом, замочил лично Гринчук Юрий Иванович, тридцать семь лет, подполковник милиции.
Следователь перестал писать и вопросительно посмотрел на Гринчука.
– Чего уставился? – спросил Гринчук. – А водителя и того, что возле входа, Миша мой пристрелил. С остальными вы и сами разберетесь. Атамана, значит, автоматчик, а охранника, кажется, вот тот хмырь с пистолетом.
– Знаешь, что я тебе скажу, Гринчук? – спросил следователь.
– Что? – спросил Гринчук.
– Задолбаешься ты бумаги писать.
Гринчук огляделся по сторонам и тяжело вздохнул. Спорить тут не приходилось. Но самым важным было успеть предупредить Михаила, что стрелял он в вооруженного водителя. После того, как увидел, что тот в него целится.
Скоро здесь будет очень людно, подумал Гринчук. Часа так через полтора.
Гринчук ошибся на тридцать минут. Уже через час возле бильярдной толклось несколько десятков человек. Чем громче преступление – тем больше народу по этому поводу начинает суетится. Некоторые полагают, что это для лучшей работы. Гринчук всегда считал, что это для распределения ответственности на большее количество голов.
Глава 2
Говорят, что в свое время американцы подсчитали – средняя продолжительность жизни лейтенанта морской пехоты во время войны во Вьетнаме составляла шестнадцать минут. Сколько именно, в среднем, живут конкретные пацаны – никто особо не считал. Но вряд ли дольше чем американские лейтенанты.
Сколько их попадает в морг по итогам разборок или просто после дружеских попоек знают только их друзаны и милицейские протоколы. Если добавить к этому числу тех, кто помирает от туберкулеза, подхваченного на зоне, от наркоты или еще от чего, то получается, что пацаны, конкретно, идут в атаку на пулеметы. Пулеметы косят их сотнями, а до командных высот дотягивают, типа становятся полковниками, единицы.
А, дотянув, единицы эти обнаруживают, что жизнь не становится безопаснее. Свои коллеги норовят отправить в мир иной, а тут еще и пехота снизу поджимает, норовит освободить для себя местечко потеплее.
Да и сами полковники не слишком жаждут сохранения статуса кво. Есть еще генеральские места. Вот и суетятся люди, стараясь удержать в узде нижестоящих, обойти равных по званию и подсидеть старшего. В общем,