уже была поглощена картой.
– Но не сегодня же, Роберт? Разве ты видел у правительственных войск тяжелую артиллерию?
Понадобилось совсем немного времени, чтобы выяснить, каким оружием они располагают. У них имелось некоторое количество винтовок и дробовиков, большинство людей были вооружены мачете. Обсуждение дальнейшей стратегии вел Бол, и Хун-Ахпу поразился его опыту.
Предстояло иметь дело всего с несколькими десятками солдат, однако индейцы уступали им в опыте и вооружении. Бол предложил напасть на правительственные отряды, когда те выйдут из каньонов на равнину. Разделив всех людей на две группы, они смогут лучше воспользоваться особенностями местности. И где можно набраться этих познаний? Наверняка тихий и спокойный внешне молодой человек был повстанцем.
Отдав своим людям распоряжения относительно плана защиты, Хун-Ахпу предоставил муштровку Болу и совершил еще один обряд кровопускания. Он надеялся, что искренние молитвы дадут ему силу, в которой он нуждался, чтобы использовать свои богоданные способности и спасти людей. Боги должны быть на их стороне, или все они погибнут.
Вернувшись в лагерь, Хун-Ахпу обнаружил, что половина воинов, которым предстояло лицом к лицу встретиться с армией, уже вскочили в седла. Сев на своего коня, он помог устроиться у себя за спиной Чану К’ину. Потом кратко обратился к ждущим приказа индейским воинам со словами ободрения и велел доблестно сражаться во славу богов.
Увидев скачущих на них всадников, солдаты остановили грузовики прямо перед входом в ущелье и высадились. Высыпав из машин, они попали под огонь снайперов, которых Бол спрятал в зарослях. Атаку Хун-Ахпу встретила редкая цепочка людей. Слева и справа от них снайперские пули косили их товарищей. Лишь немногие, наплевав на смерть и не дрогнув, встретили несущуюся на них шумную толпу. Сержанты кричали на солдат, приказывая «сомкнуть ряды и стрелять по грязным индейцам!».
Всадники Хун-Ахпу не привыкли вести стрельбу, сидя верхом на скачущих конях, поэтому едва держались в седле и удерживали винтовки, целиться при этом у них не получалось. Как только солдаты это поняли, начался методичный расстрел противника. Хун-Ахпу видел, как страх и смятение в рядах правительственных войск испаряются и дисциплина берет свое. Один солдат поднялся и прицелился из своего «узи» прямо Хун-Ахпу в голову. Чан К’ин предостерегающе закричал, и Хун-Ахпу исчез. Карлик остался один на коне, которым теперь никто не управлял, и принял пулю на себя. В тот самый миг, когда выстрел расколол череп Чана К’ина, Хун-Ахпу вновь возник – позади стрелявшего, – полоснул его по горлу обсидиановым клинком, забрызгав кровью других солдат, и вновь исчез.
Прикладом винтовки юноша ударил по шлему солдата с гранатометом, прежде чем тот успел выстрелить по кустам, где скрывались снайперы, а затем, мгновенно перевернув винтовку, застрелил его. Схватив гранатомет, он исчез и почти в тот же миг появился снова, уже без гранатомета. На этот раз он убил сержанта.
Весь в крови, исчезая почти в ту же секунду, как и появлялся, Хун-Ахпу налетал на солдат, как злой дух.