на месте), и, наконец, он расписался в каких-то бумажках. Сперва он отказывался подписывать что бы то ни было, но ему пригрозили, что иначе не выдадут деньги; прежде чем поставить свою подпись, пришлось притвориться, что он внимательно изучает каждую строчку.
Потом Эштон порывался его проводить и даже хотел пожать ему руку, но Стивен смачно плюнул на пол и сделал оскорбительный жест.
– Вот скотина, – бросил Эштон в своей обычной манере. Стивен не остался в долгу: обозвал его грубияном и невеждой, торопливо рассовал документы по карманам и удалился.
– Эй, ты! – донесся издали голос Эштона, когда Стивен уже вышагивал по Севен-Систерс-роуд с гордо поднятой головой. – Форму «пэ сорок пять» обронил!
Во всяком случае, Стивену так послышалось. Возможно, номер был не совсем такой, но что-то в этом духе. Оглянувшись, он увидел, как Эштон, стоя у проходной, размахивает какой-то бумажкой. Граут отвернулся, расправил плечи, вздернул подбородок и как ни в чем не бывало продолжил путь.
Эштон припустил за ним; Стивен, заслышав сзади топот, перешел на бег, не оборачиваясь на вопли бригадира, и очень скоро сумел уйти от погони. Напоследок Эштон выкрикнул очередное оскорбление, однако Стивен был уже далеко; он тяжело дышал, но его переполняло ликование. Он от них сбежал. Это был еще не настоящий побег, а просто своего рода репетиция, но для начала неплохо.
Итак, он шагал по улице, все еще взвинченный, но довольный тем, что вырвался, не дал себя перемолоть, унизить, довести до отчаяния.
Его голыми руками не возьмешь! Они опутали его страхом и глупостью, коих в избытке у так называемого рода человеческого, думали поставить на колени, растоптать самолюбие, но он не дался! Они пытались его извести, но не тут-то было; он все равно отыщет Ключ, он найдет Выход и сбежит из этой… нелепости, из этой кошмарной одиночной камеры для Героев; он опередит их всех и снова займет свое достойное место за пределами этой убогой реальности.
Он Пал, но он Восстанет.
Где-то шла война. Он точно не знал, где именно. Не то чтобы в конкретном месте, куда можно добраться из двадцатого века, из Лондона, с планеты Земля, а просто в некоем месте, в некое время. Это была последняя война, решающая схватка между Добром и Злом, и в этой войне он играл первостепенную роль. Но произошел сбой, его предали, он проиграл битву с силами хаоса и был катапультирован с настоящего поля боя, чтобы прозябать здесь, в этой выгребной яме, которая у них звалась словом «жизнь».
Отчасти это было карой, отчасти – испытанием. Если бы его поражение было окончательным и бесповоротным, его бы заслали еще дальше. Они бы дорого заплатили, чтобы лишить его надежды на спасение, – истинные заправилы этого жалкого балагана, Мучители.
Казалось, они сами напрашиваются на разоблачение, сами добиваются, чтоб он встал и в полный голос заявил: «Хватит, я вас рассекретил, бросьте притворяться. Выходите из своих укрытий, давайте покончим с этим раз и навсегда». Но он не так-то прост. Ему преподали урок еще в школьные годы, когда над ним измывались все кому