шепоток: "Сила есть – ума не надо". Особенно доставалось мне, когда я служил на крейсере "Адмирал Горшков". Был у нас там мичман Иван Фёдорович Маркушкин, заслуженный ветеран военно-морского флота, уроженец славного города Одессы. Умудрился послужить во всех флотах Советского Союза. Даже на Каспии успел побывать. С нескрываемой гордостью провозглашал, что всегда был на передовом рубеже защиты нашей Советской Родины: там, где требовались его трезвый ум, недюжие способности, смелость, находчивость и богатый жизненный опыт. Но скорей всего, причинами его постоянных переводов с флота на флот и с корабля на корабль были скверность его характера, неуживчивость, надменность и заносчивость. Не умел он ладить ни с начальством, ни с коллегами, ни со своими непосредственными подчинёнными.
Сам-то Маркушкин был маленького росточка, как говорят в народе, метр с фуражкой. Уж очень страдал, что папка в детстве его очень мало по вертикали за уши тягал. Авось и вырос бы чуть-чуть побольше и постройнее. И как только такого недомерка на службу взяли? Говорил, что он два года оббивал пороги военкомата, и так "достал" весь персонал этого казённого заведения, что им осталось либо всем составом подать в отставку, либо призвать героя на службу нашей Великой Родине. Ну, и послать его хоть в какую-нибудь глушь и желательно, как можно подальше.
А герой, хоть от горшка – три вершка, но мнил себя непризнанным Наполеончиком. Любил поразглагольствовать, как бы он организовал флот и службу на нём, будь на то его право и воля. Лез постоянно ко всем со своими советами и предложениями, и частенько через голову своего непосредственного начальства. Сам понимаешь, кому это понравится?!
Но надо признаться, что, хотя мичман был и невысок, но сам он был плотно сбит, широк в плечах, а руки у него были, как клешни у камчатского краба! По утрам по полчаса двухпудовые гири тягал и, играючи, баловался увесистой стальной штангой. Ну, прямо тебе Геракл в приплюснутом виде! Одни узловатые мышцы и ни капли лишнего жира!
Ножки у Маркушкина были совсем коротенькими, как два обрубка дубового брёвнышка. Но бегал он на них по трапам, лестницам и сходням так быстро и проворно, что Тарзан рядом с ним показался бы дряхлой черепахой Тортиллой! Как-то, на спор с мичманом Серовым, он спустился с верхней смотровой площадки крейсера в самые подвалены машинного отделения за 43 секунды. Спорили на 45. Маркушкин буквально съезжал на руках по поручням и перилам, едва касаясь ногами ступенек. А ведь никто не мог преодолеть это расстояние даже меньше, чем за минуту.
Мичман не в шутку считал себя любимцем экипажа, мудрым учителем и наставником молодых матросов. Ну, как в той небезызвестной поэме классика: "Слуга ЦК, отец салагам".
– Постой-постой! – озадаченно потёр я подбородок. – Если ты имеешь в виду Лермонтова, то в "Бородино" написано: "слуга царю, отец солдатам".
– Какая разница?! – пренебрежительно отмахнулся Степан. – Смысл ведь тот же самый! К подчинённым Маркушкин обращался исключительно на "ВЫ".
– ВЫблядки,