вниз, а потом, после того, как все кинули по горсти песку на гроб, торопливо принялись закидывать яму. И как повалился вдруг отец на холмик, заваленный венками. Обхватил руками, плача вновь в голос. Не стесняясь никого. И она, Ленка, потянувшая его за руку, опередив кинувшуюся с какими-то пузыречками медсестру. Сказала тихо:
– Папочка, не надо! Пойдем домой…
Павел Иванович послушался. Встал на дрожащие ноги и прикрывая красное от слез лицо платком, направился с ней к главной аллее, опираясь на плечо дочери. Люся, немного подумав, подошла с другой стороны и взяла Павла Ивановича за другую руку. Вот так они и шли, под сочувственными взглядами друзей и знакомых…
Многие учителя боялись, что после смерти жены Павел Иванович сопьется, но этого не произошло. Мужчина жил ради дочери. В висках появилась ранняя седина, хотя ему было чуть за сорок. Ленка много раз заставала отца перед висевшим на стене портретом улыбающейся матери. Его лицо было грустно. На щеках очень часто виднелись светлые полоски. Он торопливо стирал их ладонью и уходил чаще всего к окну. Делал вид, что разглядывает что-то за стеклом, а сам старался успокоиться. Девочка подходила и прижималась к нему, обхватывая руками за пояс. Устроив голову на широкой отцовской груди, спрашивала:
– Пойдем в театр сходим? На Малой Бронной «Неугомонный дух» ставят. Я могу за билетами сейчас смотаться…
Павел Иванович иногда соглашался и отец с дочерью отправлялись вечером на спектакль. От этих походов мужчина не испытывал радости. Все напоминало ему Ирину. Он практически не прислушивался к тому, что творится на сцене. Он вспоминал, как точно так же сидел здесь с женой и она часто оборачивалась к нему. Как сияли ее глаза в полумраке партера…
Прошел год. Потом второй. Учителя-женщины, которых в школе было большинство, советовали Павлу Ивановичу жениться, подбирали кандидатуры из ближайших одиноких подруг. Пытались познакомить, якобы «случайно». Он все видел, но не реагировал. Ленке шел четырнадцатый год. Люся по-прежнему часто бывала у них. Ей шел шестнадцатый. Девчонки продолжали дружить. Теперь они обе все меньше напоминали угловатых подростков, превращаясь в симпатичных девушек. Отец с грустью и какой-то щемящей радостью в душе наблюдал, как дочь все больше становится похожей на жену.
Люся превратилась к шестнадцати годам в настоящую красавицу. Павел Иванович, преподававший в школе физкультуру в старших классах, с удивлением замечал, как начинают сиять синие глаза при виде его. Стройная фигурка девчонки, обтянутая спортивным костюмом, невольно привлекала внимание. Длинные русые волосы на его уроках Люся сплетала в косу и закалывала ее в пучок на затылке. Легкие завитки оставались на шее и когда девчонка подходила к окну, золотились под солнцем. Однажды учитель поймал себя на мысли, что хотел бы прикоснуться ладонью к этому завитку. Отогнал крамольные мысли, сказав себе мысленно:
– Ты не имеешь права! Она тебе в дочери годится.
И все же ревниво смотрел, как увиваются за Люсей ее одноклассники. А однажды