Машу, он не мог оставаться на месте, ходил туда-сюда от двери до двери: четыре шага туда, четыре обратно. Гармаев, напротив, внешне был спокоен, сел, опершись спиной на выкрашенную синей краской стену, прикрыл слегка раскосые глаза. Так они провели почти два часа. Потом дверь, за которой ранее скрылся санитар, открылась. На пороге стоял Николай Николаевич. Поздоровавшись, он провел Андрея внутрь здания, а Гармаева попросил подождать.
– С Машей все в порядке, ей сделали все необходимые медицинские манипуляции. Врачи утверждают, что какой-либо опасности для ее жизни нет. Сейчас она спит. Тебе и Василию спасибо – окажись она в больнице на полчаса позже, смертельный исход был бы неизбежен. От меня вам отдельная благодарность. Помнишь, мы говорили о том, что новые знакомые Маши – не такие, как все, но не могли понять, на чем эта непохожесть основана. Сегодняшний день дал ответ на этот вопрос. Надеюсь, не нужно объяснять, что произошло там, на квартире?
– Да. Я все понял, когда шприц-тюбик с промедолом увидел. В армии на занятиях такие показывали. А откуда это у них?
– В том то и вопрос. Формально такие шприцы входят в состав индивидуальных аптечек, но помещаются в них только по специальному разрешению. А до получения такого разрешения хранятся отдельно и подлежат строгому учету. В квартире же был обнаружен не один и даже не пять шприцов. Теперь нужно узнать источник происхождения.
– Николай Николаевич, а Маша? У нее вроде не было следов уколов.
– Насчет Маши отдельный разговор. Сотрудники милиции допросили этого Юру по горячим следам. Он признался, что вместе со своим товарищем влили промедол девушке в спиртное. Хотели, мол, постепенно «подсадить» ее, но не рассчитали дозу препарата.
– И что теперь будет?
– С Машей? Ничего, ее «прокапают», побудет под врачебным наблюдением, потом выпишут. Она девушка не глупая, думаю, сделает правильные выводы из того, что произошло. В университет сообщать никто ничего не будет – я договорюсь. Но ей нужно будет дать показания следователю и выступить на суде.
– На суде?
– Конечно. Наркотики – серьезная вещь. Думаю, что «Солнышко» закатится на несколько лет в колонию. Кстати, а как вы нашли квартиру, в которой была Маша?
– Это Гармаев. Он видел Машу с компанией незадолго до этого. А потом как-то нашел и квартиру.
– Ну, хорошо. Давайте по домам, к Маше сегодня все равно не пустят, – Рябов перевел разговор на другую тему.
Попрощавшись с майором, Андрей вернулся к Гармаеву, и они вместе вышли из здания госпиталя. Несмотря на позднее время, было душно, чувствовалось приближение лета. Пока шли до КПП по обсаженной елями дорожке, это не чувствовалось. Но как только вышли на Щукинскую улицу, жара, усталость и пережитые за день волнения дали о себе знать.
– Вась, может по пиву, – Андрей посмотрел с надеждой на Гармаева.
– Я не пью, – ответил тот.
– Да я тоже, вроде как боксер. Но сегодня день такой выдался, что не грех.
Гармаев на пару