не успели. Неожиданно от двух низменных берегов озера, заросших камышом, почти одновременно отчалили две лодки. Быстро и расчетливо они шли наперерез их судну.
– Прикрыть князя Владимира! – крикнул Яро- мир. – Лучникам бить по гребцам, мечники, к бою!
Добрыня тут же сграбастал княжича, подмял под себя, хотя Владимир отбивался изо всех сил и кричал:
– Лук!.. Лук и стрелы!..
Лучники великой княгини Ольги били по лодкам неспешно и только прицельно. Атакующие лодки качало на волнах, покачивало и насаду, и далеко не все стрелы попадали в цель. Однако лодки уже начали разворачиваться к берегам, чтобы отойти подальше от стрелков. Тут и новгородский князь сумел выкарабкаться из-под Добрыни:
– Лук мне!..
Будислав, первым оценив малые силы неизвестного противника, кинул княжичу свой лук и колчан со стрелами:
– С колена бей, княжич! Меньше качает.
– И мне лук!.. Мне!.. – кричал Ладимир.
Атаку отбили быстро. Получив отпор, лодки, с трудом развернувшись на волнах, спешно ушли в камыши. Но за это время Владимир успел расстрелять полколчана.
– Неужто Святославова засада? – спросил Добрыня. – Не верится что-то…
– Ушкуйники, – пояснил Яромир. – Привыкли дань взимать с проходящих купцов.
– И нарвались! – засмеялся Путята.
– Не разобрались, – усмехнулся Яромир. – Насада-то у нас торговая.
– Я же и говорю, что нарвались!
– Значит, больше не сунутся, – подытожил Бу- дислав.
– А теперь – тризна, пир, песни, веселье! – странным еще для себя тоном («княжеским», как определил Добрыня) повелел будущий великий князь Владимир.
Он был счастлив. Он участвовал в своей первой битве, он стрелял, и в него стреляли. И всю жизнь потом Владимир отсчитывал свои сражения с битвы на Ильмень-озере.
Отплыли в сторону от привычного пути следования судов, остановились в непролазных зарослях камыша, чтоб никто не мешал, и за всем этим не заметили, что быстроходный струг под добрым парусом и с двумя парами опытных гребцов скользнул мимо, держа направление на Господин Великий Новгород.
Семь дней пировали – дым коромыслом. Добрыня подстрелил в роще косулю, Будислав и Ладимир выволокли на берег двухпудовых сомов, мирно поджидавших лягушек в камышах. И первым, кому воздали громкую хвалу и славу, был воевода великой княгини Ольги Яромир. А потом распевали дружинные и богатырские песни, хохотали до слез над ядреными шутками Путяты, неутомимо плясал Поток…
На восьмой день встали тихой озерной зарею, когда вода чуть подсвечивает от еще не появившегося на небосводе солнца, когда чуть холодит плечи то ли легкий рассветный ветерок, то ли крепкий вчерашний хмель. И молча – шуметь не хотелось, да и невозможно было шуметь над еще спящим озером – выплыли из камышей и неспешно тронулись к землям Господина Великого Новгорода, которые начинались чуть выше устья Ловати.
Князь новгородский