(прим. – оба издания в Российской Федерации отнесены к числу запрещенных к распространению)
По целому ряду исторических свидетельств, Соколов вывез в США для передачи Г. Форду копии нескольких томов следственного дела по убийству царской семьи, и один из этих томов (двенадцатый) существует в мире лишь в одном экземпляре, хранящемся сейчас в библиотеке Дирнборнского музея Генри Форда. А друга и соратника Н.А.Соколова, участника его следственной группы и многолетнего хранителя материалов следствия П.П.Булыгина – автора цикла статей под названием «По следам убийства царской семьи» в рижской газете «Сегодня» в 1928 году – тоже в возрасте 42-х лет отправили на тот свет в Парагвае и тоже при оставшихся до конца невыясненными обстоятельствах.
Пойдем далее.
Когда на закате Советского Союза мне «с использованием служебного положения» удалось приобрести первое советское издание книги Н.А.Соколова «Убийство царской семьи», берлинское издание которого я несколько раз видел в Париже на книжных развалах, но так тогда и не купил, о чем сейчас сожалею, я сразу обратил внимание на неточность издателей книги при ее представлении читателям. Там, в частности, указывалось, что «книга была сдана в печать автором, но вышла в свет лишь после его кончины, в 1925 году».
Это меня уже тогда насторожило, так я точно знал, что первое издание книги Соколова было прижизненным.
И когда, наконец, мне удалось прочесть на французском языке книгу Соколова «Enquête judiciaire sur l’assassinat de la Famille Impériale Russe» («Расследование убийства Российской Императорской семьи») (67), я был поражен обилием нестыковок в этих двух литературно-исторических источниках.
Стало ясно, что над берлинским вариантом мемуаров Соколова кто-то поработал, причем очень основательно – фактически до степени откровенной фальсификации изложенного в них материала. Поскольку до меня об этом достаточно подробно повествовал целый ряд исследователей, подробно останавливаться на частностях не буду.
Насколько мне представляется, все эти «фокусы» явились отражением достаточно ожесточенного противоборства в кругах русской эмиграции, наиболее важные политические и духовные центры которых находились в Париже и в Берлине.
Две основные, доминирующие ветви зарубежной русской эмигнрации все еще находились в плену своих старых довоенных, военных и послевоенных представлений, под влиянием сформировавшихся у них политических пристрастий и иллюзий. И, как следствие, многие из них продолжали придерживаться определенных ориентировок преимущественно на, говоря условно, Германию или Антанту. Хотя сама война к этому времени уже закончилась полным крахом кайзеровской Германии и распадом Австро-Венгрии, системой победных Версальских соглашений, перекроивших карту Европы, да и мира в целом, совсем по-иному, чем было до 1914 года, международными конференциями в Генуе и в Гааге и, наконец, подписанием знаменитого Рапалльского договора между Советской Россией и Германией.
Как