Но белье возврату не подлежит, поэтому, померив один раз, супруга отложила трусики в эту коробочку на долгие годы. И вот по прошествии почти десятка лет я снова держу их в руках, ощущая какой-то непонятный мне самому трепет. Описать это состояние одним словом невозможно. Это была какая-то смесь из стыда, страха, запрета с одной стороны и озорства, любопытства и неподдельного интереса чего-то нового с другой. Не в силах понять и разобраться в этой противоречивой гамме нахлынувших чувств, я просто осторожно расправил их и одним плавным движением надел на себя. Преодолев этот сложный психологический барьер, я смог выдохнуть и уже по-другому оценить свое состояние. Сочетание очень тонкой и шелковистой ткани нежно-сиреневого цвета с кружевными вставками было каким-то проводником в другой удивительный мир красоты и спокойствия. Все волнения и тревоги ушли куда-то вдаль. Я был поражен, что простой кусок синтетической ткани может так мощно повлиять на моё внутреннее состояние. Пройдя к зеркалу, я увидел себя со стороны. Увиденное меня не смутило, хотя, возможно, что в другом состоянии я бы, как и большинство мужиков, отнесся к этому зрелищу с нормальной точки зрения, то бишь с брезгливостью на грани отвращения. Но сейчас я увидел какую-то непривычную мне красоту и просто эстетику нижнего белья, не привязанную к конкретному полу. Это трудно описать словами, но в этот момент я был просто свободен от всяческих предрассудков и был в таком состоянии эйфории, что готов был полюбить всё человечество. Эмоциональное возбуждение, видимо, выбросило в мозг столько эндорфинов, что я даже был готов предстать в таком виде хоть перед кем и при этом не испытывать стыд. Потому что как можно стесняться сочетания естественности человеческого тела и созданного им же маленького кусочка тонкой, приятной на ощупь ткани? Ведь в зеркале я человек, Homo sapiens. Да, тело не Аполлона, да местами бы поработать над рельефом, да волосатые ноги тоже как-то контрастируют с привычными стандартами красоты. Но, отбросив все штампы, мой новый взгляд все равно видит во всем этом какую-то эстетическую красоту. Причем это ведь действительно какое-то интимное чувство внутри меня, которым невозможно поделиться с другим человеком и фотография его точно не передаст. Вот такой парадокс восприятия своего внутреннего состояния и внешней формы. Есть где покопаться психиатру. Чтобы проверить на нормальность свое восприятие окружающей действительности, я осмелел и вышел в таком виде на балкон. Уже начало смеркаться, двор опустел, вдалеке шумели машины. Сосед сбоку и этажом ниже вышел покурить перед сном. Мой наряд ему не был виден, но зато мне, наоборот, сверху было хорошо видно, что на нем были классические семейники. Как называл такую форму одежды мой друг детства – патрусцы. Вид этих уныло серых, стандартно клетчатых и почти до колен висящих трусов начал действовать на меня отрезвляюще. Да, сразу видно, настоящий мужик вышел покурить, что тут говорить. Я вернулся
