Следы на бумаге. Анатолий Лубичев

Бой совсем затих. В воронку опустилось ещё несколько раненых. Санитар помогал, как мог, потом вдруг поднялся,

      – Я к своим, за бинтами и за помощью. Ждите, – и исчез в темноте.

      Один из раненых произнёс,

      – За бинтами… Слинял, фраер.

      – А, вдруг приведёт помощь. По себе судишь о людях.

      Говорили шёпотом, словно сговорились. Не успели продолжить разговор, как раздался крик,

      – Хальт, – и в стороне, куда ушёл санитар, раздалась автоматная очередь.

      – Жаль пацана… В натуре, жаль.

      – Почему ты сразу думаешь о самом плохом? Может это не в него стреляли, – произнёс еле слышно Егор.

      Почти до полночи раздавались редкие автоматные очереди. Это немцы добивали раненых красноармейцев, находя их в окопах, блиндажах, в воронках и просто лежащих во ржи.

      Все собравшиеся в воронке затихли, вслушиваясь в темноту и ожидая со страхом очередной автоматной очереди, но уже по ним. «В атаке было не так страшно, как сейчас», – подумал Егор. Чувство страха притупляла только боль в ноге.

      В этом ожидании смерти прошёл час. Луна не взошла, и над ранеными бойцами разверзлось бескрайнее тёмное звёздное небо. Иногда в ночном небе вспыхивали ракеты, освещая израненное, в воронках поле.

      Рядом послышались шаги, и кто-то приблизился к воронке.

      – Живые есть?

      Один из бойцов ответил,

      – Есть, только раненые все.

      – Ходячие имеются?

      – Нет.

      – Сможет кто из вас ползти?

      Несколько бойцов ответили утвердительно.

      – Тогда ползите за мной. Здесь оставаться опасно. Отдайте тем, кто остаётся, шинели и плащ-палатки. Пусть прикроются, может быть, и не заметят их в темноте немцы. Оружие оставьте, пользы вам от него никакой, да и ползти легче.

      Егор, превозмогая боль, с трудом выполз из окопа. В темноте вырисовывался силуэт человека в офицерской фуражке.

      Смогли ползти только пятеро из восьми раненых.

      – Как нам к Вам обращаться? – шёпотом спросил Егор.