сохранить искру жизни,
Лепесток любви,
Микрон совести?
Для чего?
Для кого?
Не отыскать опоры
Вне самого себя,
И нет смысла в бытии,
Кроме избранных ориентиров.
Со ступеньки на ступеньку…
Метр за метром…
Год за годом…
На Монфокон,
На Гревскую площадь,
На лобное место…
И подчас не хватает сил быть человеком,
И случается, пропадает страх перед бездной…
Вдох-выдох…
Ещё жив?
Или это снится?
Но и во сне я один,
А не в числе мразей,
Пирующих на свежем пепелище.
Время Голландца Михеля
О, как волшебно изменились времена,
Истинное раздолье для угольщика Петера Мунка
И Голландца Михеля1, дымящего трубочкой
В подводной мрачной пещере с холодными сердцами.
Теперь, чтобы извести Иванушку Дурачка
Не требуется арбалет, пищаль, бокал яда
И узкий кинжал за пазухой.
Достаточно лишить его надежды-
И всё, он готов,
Даже если сперва и хорохорится,
Сжимает кулачки и уповает на друзей.
Из ямы не выбраться, ступеньки не предусмотрены,
А вверху – сажа беззвёздного неба.
Отчаяние сочится струйкой жёлтого песка
В хрупких часах слепого Создателя,
Погребая скорчившуюся среди корней жертву.
А Михель и дальше дегустирует баварское,
Слегка оттопыривая короткий толстый мизинец,
Прикуривает коллекционную сигару,
Носит белоснежные перчатки
И похохатывает, вспоминая,
Как объегорил простака,
Считает себя предприимчивым,
Успешным
И человеком.
Частные уроки музыки
Наверное, зря я не дарил тебе шелковистые розы,
Считая их буржуазным мещанским пережитком,
Которому нет места в жизни интеллигентной семьи,
Ежемесячно едва сводящей концы с концами.
И хотя ты давала частные уроки музыки,
Чертыхаясь забавно, когда простуженный
Взлохмаченный веснушчатый ученик,
Шмыгая, хныкал и сопел опухшим носом,
Брал не ту ноту или сбивался с заданного темпа,
А я до сиреневых сумерек просиживал
С прыщавыми курящими девятиклассниками,
Готовя их к экзамену по отечественной истории,
Денег до получки постоянно не хватало.
Вдобавок с залихватских холостяцких времён
У меня сохранилась архискверная привычка
Преступно тратить почти всю нищенскую зарплату
На закадычных жуликоватых приятелей,
Книги по античной философии, пиво, кассеты и военные мемуары.
А ты уже почти не сердилась, попривыкнув, убедившись
В тщетности увещеваний, в никчёмности слёз.
Чувствовала, что в моих беспокойных снах теперь,
Проскакиваешь