пронзительный вопль: высокий, яростный, неестественный.
Не его голос, и не голос женщины. Голос, вообще не принадлежащий никому из живых.
Этот ветер совсем не потревожил луговую траву и не шевельнул сосны. Он не всколыхнул воды озера. Он не коснулся Тая, хотя тот слышал вой внутри себя.
Этот ветер обтекал его, изогнувшись с двух сторон подобно двум лукам, а потом налетел на женщину. Схватил тело убийцы. Поднял ее вверх. И пронес по воздуху, словно она была веткой, детским воздушным змеем, вырванным с корнем стеблем цветка в бурю.
Ее ударило о стену его хижины, пригвоздило к ней, не давая возможности двигаться, точно прибило к дереву гвоздями. Ее глаза широко раскрылись от ужаса. Она пыталась вскрикнуть, даже открыла рот, но то, что ее захватило и унесло, не позволило ей даже этого.
Один меч все еще был у нее в руке, прижатой к стене хижины. Второй вырвало из кисти. Тай видел, что убийцу полностью оторвало от земли – ее ступни болтались в воздухе, а волосы и одежда распластались по темному дереву стены.
Снова иллюзия мгновения вне времени. Затем Тай увидел, как в женщину вонзились две стрелы: одна, потом вторая.
Они прилетели сбоку, их выпустили от дальнего конца хижины, за дверью. И дикий ветер-призрак ничем не помешал их полету, наоборот, держал убийцу пригвожденной, позволив убить, словно жертвенное животное. Первая стрела вонзилась ей в горло, расцветая алым цветком, вторая вошла так же глубоко под левую грудь.
В момент ее смерти ветер тоже умер.
Вопли покинули луг.
В наступившей тишине, разбитой на осколки, женщина медленно соскользнула по стене. Повалилась на бок. И легла на вытоптанную траву у двери в его хижину.
Тай судорожно, прерывисто вздохнул. У него тряслись руки. Он посмотрел в сторону дальнего конца хижины.
Там стоял Бицан и молодой солдат по имени Гнам, глаза обоих были полны страха. Обе стрелы выпустил более молодой мужчина.
И хотя дикий воющий ветер исчез, Тай все еще слышал внутри себя этот вопль, все еще видел женщину, прижатую и распластанную, словно черная бабочка, тем, что это было.
Мертвые Куала Нора пришли к нему. Ради него. К нему на помощь.
Но то же самое сделали и два человека, смертных и отчаянно напуганных. Спустившихся со своей безопасной тропы, несмотря на то что солнце уже стояло на западе и скоро наступят сумерки, а в темноте здешний мир не принадлежит живым людям.
В тот момент, глядя на мертвую женщину, лежащую на пороге хижины, Тай понял еще кое-что: даже при свете дня – утром и после полудня, летом и зимой, выполняя свою работу, – все это время он жил здесь с молчаливого согласия мертвых.
Он посмотрел в другую сторону, на синеву озера и низкое солнце, и опустился на колени в темно-зеленую траву. В глубоком поклоне прикоснулся лбом к земле, три раза.
В времена Первой династии, более девятисот лет назад, один учитель написал: когда человека возвращают живым от высоких дверей смерти, от грани перехода во тьму, на него с тех пор навечно возлагается бремя прожить дарованную ему