быть самим собой, ничего больше не утаивать. Как бы долго парень не подбирал нужные фразы, все они казались ему глупыми и нелепыми. Какое уж тут здравое объяснение – я прикололся с твоими друзьями, а потом, уж прости, влюбился в тебя, ты оказался таким классным парнем и теперь я люблю тебя так, что на глаза не вижу, будь со мной? Нет, в любой интерпретации это звучит абсурдно. Как не вплетай основной смысл в красивую оправу высокопарных изъяснений, он все равно остается низким и подлым по своей сути.
Вот как он вывалит эту правду Юу прямо в глаза? это же ужасно. Где он найдет силы, чтобы объяснить ему всё доступным и понятным языком? Как можно оставаться спокойным и говорить такие вещи, когда в его присутствии дышать нормально не можешь, не то, что подбирать достойные словосочетания? Как?
Микаэль терялся в этих вопросах, понимая, что сказать обязан, что его лимит молчания исчерпал силы еще вчера и теперь его подлость продолжается по собственной инициативе, в которой самим пари даже не прикроешься. Теперь он становится основным виновником случившегося.
Прохаживаясь по комнате взад-вперед, перед этим забросив сумку с вещами в шкаф, так и не прикоснувшись к содержимому, Мика изводил себя самобичеванием, упреками и страхами, понимая свой человеческий долг и одномоментно сознавая, что вместе с исполнением этой обязанности он получит самую страшную боль, которой ему никогда еще не доводилось испытывать в своей жизни.
«А может…», он остановился посреди спальни и бросил взгляд на резной стол. Внезапно его посетила мысль, что если ему так трудно признаться в своем обмане самому, вероятно есть смысл оставить Юичиро письмо и быстро уйти до его прихода. По крайней мере, в письме он сможет донести истину до Амане в самом нужном ключе. Это гораздо предпочтительней, чем стоять и блеять перед ним, оправдываясь в личном разговоре. Это отличный выход из положения, оставить Юу письмо, а самому по-тихому скрыться и ничего не придется пояснять, Юу сам все поймет.
Идея показалась парню грандиозным выходом из положения, ведь он понимал, что сказать сам он может не решиться еще долго, а оставить записку и уйти, куда как проще. Поэтому, не теряя даром времени, он уселся за стол, положил перед собой лист бумаги, взял ручку и вновь погрузился в размышления.
Теперь новый вопрос встал перед ним – как расписать все это дело? С чего начать? Какие подобрать слова?
Покусывая кончик ручки, Мика сосредоточено глядел в окно, тянущееся от самого пола до потолка.
«Дорогой Юичиро», наконец вывел он первые слова на белоснежном листе и тут же зачеркнул строчку. «Нет. Хрень, совсем не подходит. Надо по-другому».
Скомкав листок, Мика выбросил его в специальное ведро для бумаги, стоявшее тут же рядом и, взяв новый чистый лист, уткнулся в него взглядом. «Лучше написать просто – Юичиро, без всяких глупых дополнений». Решив так, он вывел иероглифы имени и снова поднял тяжелый взгляд на окно. Вздохнув, набравшись сил и мыслей, он снова склонился нал столом. Рука двигалась быстро и уверенно.
В строчках Мика пытался высказать всё, что так мучило и тяготило его, не хотел