огромные деньги и власть. Возможность взобраться на вершину, где уже никто и никогда не будет смотреть на тебя свысока и милостиво бросать кость, которая осталась на тарелке царского стола.
– Меня вполне устраивает нынешнее положение вещей, – тонкие губы распылились в елейной улыбке.
– Посмотрим, что ты скажешь, когда Шиндо займет место отца. Как тогда он будет обращаться с тобой? Сможешь ли ты тогда сказать мне, что он по- прежнему остается твоим другом?
– Смогу, не сомневайся, – уверенно с улыбкой ответил Батори младший. – Я отлично знаю Мику, и знаю, что он не изменится, что бы ни произошло.
– Когда-то я тоже был такого же мнения о человеке, которого долгие годы считал лучшим другом, – серьезно произнес господин Батори.
– В общем так, я еще раз тебе повторю, что я не буду вмешиваться в ваши дела с Шиндо, – Фериду этот разговор, который периодически пытался вести с ним родитель, начинал надоедать.
– А я всего-то и прошу тебя по-прежнему оставаться лучшим другом Мики, но потом по-дружески образумить его, чтобы он не совершил ошибку, – спокойно произнес отец. – Какой бы твой друг не был сейчас, но я убежден, что он полностью пошел в своего отца, и действует также, как и он. Сейчас ты отказываешься слушать меня, защищаешь его, но уверен ли ты, что Мика относится к тебе также и не пытается извлечь выгоду из общения с тобой?
– Отец, у меня нет времени обсуждать это, я должен готовиться к завтрашним тестам, – закрыв глаза, Ферид провел рукой по волосам.
– Не горячись, а подумай над тем, что выиграешь гораздо больше, нежели потеряешь, если приложишь чуточку усилий, – серьезно сказал Батори старший и, пожелав сыну успехов, закончил разговор.
Некоторое время Ферид смотрел на потухший экран. Интересно, Мика выслушивает то же самое? И, если да, тогда что он отвечает своему отцу?
– Какая глупость, – сказал сам себе Батори и вышел из спальни.
Когда он зашел в гостиную со стаканом глинтвейна, то застал Шиндо, сидящего на диване с задумчивым видом и глядящего перед собой. Приняв беззаботное выражение лица, Ферид присел с ним рядом.
– Ферид, – спустя минуту молчания, позвал его Микаэль. – А как ты относишься к экспрессионизму?
– О, с чего такие вопросы? – удивленно поглядел на него Ферид.
– Не знаю, стало интересно, – пожал плечами Мика, обхватывая колени. – Я никогда не спрашивал тебя о том, что тебе нравится.
– Определенного мнения на этот счет у меня нет, – надпивая, ответил Ферид.
– Что-то нравится, что-то нет, зависит от творца. Но, пожалуй, я предпочитаю четкие образы этим эфемерным понятиям.
– Да, – слабо усмехнулся Микаэль, немного повернув к нему голову. – А если бы тебе что-то определенно не нравилось, ты бы стал расхваливать это?
– Ты о чем? – Ферид обратил на друга насмешливый взгляд. – Тебя что-то волнует?
– Боже упаси, – усмехнулся тот. – Чисто любопытство.
– Смотря с какой целью и перед кем, – задумчиво произнес Батори. – Если бы хотел произвести впечатление на