игрушками: роняют на пол, тянут за уши, за лапы. Вы когда-нибудь видели хомяка с переломанными лапками? Вот именно, неприятное зрелище.
– И чем же ты теперь занимаешься? Какая-нибудь новая забавная идея?
– А вы, Лидия Пална, по-прежнему считаете, что Антон Скворцов способен только забавляться? Глупости всякие придумывать?
Засмеялся одними губами.
– А знаете, я вообще-то теперь в банке работаю. Да! И у меня такая должность, что открываются очень хорошие карьерные перспективы. Серьезная должность, между прочим. Да, да, несмотря на вашу твердую тройку по математике.
– Молодец, Антон, молодец. Знаешь, ты, пожалуй, меня удивил. Мне всегда казалось, что ты выберешь какую-нибудь творческую профессию. Или что-то совсем необычное. Аттракционы, зоопарки – это как-то больше подходит к твоему непоседливому характеру, чем банк.
– Ну, можете считать, что я наигрался. Решил остепениться.
– Но не женился пока?
– Нет. Я, знаете, решил к браку тоже серьезно подойти. Сначала встану на ноги, а потом уже и…
Вздохнул, стал смотреть в окно.
– Ты молодец, Антон!
Что это я все хвалю его, как маленького? Как будто ему нужно мое поощрение, одобрение. Посмотрела на него через стол – знакомые, забавно повзрослевшие черты, – потом все-таки сказала то, что казалось мне важным:
– Ты только обязательно оставь в душе немного места для того веселого фантазера, каким был раньше. Помнишь историю про пингвина? Ты ведь нас целую неделю за нос водил: уверял, что он у тебя в ванной живет. Будто бы тебе его отец из командировки привез. Но показывать его пока якобы никому нельзя, потому что он на карантине.
– Вы смеетесь теперь, Лидия Пална, а со мной весь класс потом две недели не разговаривал.
Воспоминания послушно цепляются одно за другое, слово за слово, точно зубчики маленьких шестеренок поворачивают потихоньку механизм, двигают вперед разговор. У него, кажется, нет на руке часов, и телефона, как он сказал, тоже нет с собой – о времени не думает. Поэтому мне пришлось, в конце концов, сказать:
– Антон, мы с тобой так замечательно посидели, так хорошо поговорили, но ты знаешь, там уже скоро последняя электричка до города.
– Уже? – встрепенулся. – А который час?
Брать яблоки или варенье отказался – куда? у родителей дача, свое девать некуда! – взял мою ладонь в свои, горячие, большие молодые руки, потряс на прощание, помахал из-за калитки и пошагал в сторону станции.
Антон
Поднялся на платформу и сразу увидел желтый луч приближающейся электрички, ползущий по рельсам, постепенно вспарывающий темно-синий непроглядный августовский вечер. Кроме меня, так поздно ехать в город собиралась только одна юная парочка. Эти двое стояли под фонарем, трогательно держась за руки, у девушки – букет садовых цветов, у парня – рюкзак, набитый яблоками. И я – пустой, руки в карманах. Хоть бы закурить, чтобы без дела не стоять, так ведь не курю.
Электричка подгромыхала, открыла двери, постояла, посветила