буду каждый день делать длинные прогулки, то через месяц от меня останется одна тень… Нет, это будет не совсем удобно… Впрочем, благодарю вас за совет. Пожалуй, я последую ему. Быть может, это и мне принесет пользу, – добавил он после некоторого раздумья.
По своей добросовестности, которою он смело мог поспорить со своим бульдогом, дядя каждый вечер стал выходить с псом на двухчасовую прогулку. И, несмотря на то что бульдог все время был на цепи и дядя умерял его порывы к свободе, пес возвращался домой еще более свежим, резвым и предприимчивым, чем уходил, а дядя едва держался на ногах от усталости, пыхтел как паровоз, весь обливался потом и требовал себе скорее бренди с закуской.
Из отрывистых слов дяди, произносимых им в промежутках между двумя рюмками с подлежащею закускою, выяснилось, что он никакими силами не мог удержать своего хвостатого спутника от порывов нестись по полю в погоне за коровами, телятами, лошадьми, барашками и прочими «иноплеменниками». Боясь упустить его, если ослабить цепь, или задушить, если чересчур натянуть ее, дядя сам должен был бегать вместе с ним.
К концу второй недели такого усиленного движения дядя потерял в весе фунтов двадцать и заметно посвежел.
Но в один прекрасный день наступил, так сказать, кризис. Было воскресенье. Погода стояла хорошая. Гуляющих по улицам нашего предместья и стремившихся за город собралось очень много. Дядя, как всегда, водил своего бульдога в ближайшее поле. Вот тут-то и произошел кризис. Быстро вертясь вокруг своего хозяина, бульдог опутал его ноги цепью, а потом и самого себя. Как ни старался дядя раскрутить цепь, она все больше закручивалась, так что ему оставалось только одно: сесть прямо на землю и в таком положении освобождать себя и собаку от уз. Но оказалось, что и этого нельзя сделать, потому что стальные звенья в нескольких местах так сцепились одно с другим, что не было возможности отцепить их, не освободив сперва другого конца цепи, прикрепленного к кольцу ошейника. И дядя снял с этого кольца цепь.
Почувствовав себя на свободе, бульдог вихрем понесся вслед за парою гусей, пасшихся неподалеку на краю пруда. Вместо того чтобы броситься в воду, куда бульдог едва ли последовал бы за ними, – он не любил воды, – глупые птицы с громкими криками направились домой, несясь на своих тяжелых крыльях так близко над землей, что резвая собака имела полное основание надеяться, что ей удастся поймать за хвост хоть одну из них.
Дом, где жили гуси, находился возле самого предместья, и им удалось благополучно проскользнуть во двор.
Бульдог не особенно огорчился этой неудачей и тотчас же пустился в погоню за комнатной собачкой, которая с визгом удирала от него, стараясь скрыться в первую попавшуюся открытую дверь или подворотню. По пути он сбил с ног пару маленьких ребятишек, возившихся на улице в песке. Ребятишки подняли отчаянный рев, на который выбежали взрослые.
Между тем бульдог мчался вдоль домов ураганом. Дядя бежал за ним со спутанной цепью в руках, свистел ему, кричал, называл его