Первые два дня я просто есть не мог. Кусок в горло не лез, – поделился своими впечатлениями другой мужчина, сидевший у дальнего конца стойки. – На полгода меня только и хватило! Потом еще полгода снились горы этой чертовой сизой требухи.
– А если грузчиком? В магазин?
Мой вопрос неожиданно вызвал всеобщий смех.
– Ты, что, не понял, парень, о чем тебе толкуют?! Город переполнен всяким сбродом, который хватается за любую работу! Даже самую грязную! Негры, латиносы, поляки с евреями. Их тут полным-полно! У них семьи, дети. Их кормить надо! Теперь понял?!
– Зря ты сюда приехал! – подхватил тему мужчина за столиком. – Сидел бы, ты, парень, лучше в своем Канзасе или Айдахо и выращивал картошку с кукурузой! Чего тебе на месте не сиделось?
– Да вот не сиделось, – буркнул я недовольно, начиная злиться на непрошеных советчиков. – Тогда хоть подскажите: где здесь можно переночевать?
– Доберись до перекрестка ниже Чикаго-авеню. Там множество ночлежек с чем-то похожим на постель для парней вроде тебя. Стоимость – двадцать пять центов за ночь или доллар за неделю, – посоветовал мне мужчина с дубленым лицом.
– Что ему в названии улицы?! Он ведь города не знает!
– Ноги есть?! Язык есть?! Дойдет!
После его слов наступило молчание. Развернувшись, я пошел к выходу. Уже переступая порог, успел услышать начало фразы:
– Ничего себе бычок вымахал! Такого встретишь в темном переулке…
Я шел, обдумывая на ходу ситуацию.
«Плохо дело. Надо срочно искать хоть какую-нибудь работу. Еще надо найти место, где можно переночевать. Ночлежка отпадает сразу. Нет у меня на нее денег! Да и экономить надо. Работа! Куда пойти? Наверно, в порт. На скотобойни… Брр! Если только от голода умирать буду! Можно по складам пробежаться. Вдруг, повезет! Вот тебе и век благоденствия! Хм! Может, все-таки попробовать заглянуть в пару магазинов… Только не в этом районе… Надо найти какой-нибудь крупный торговый центр. Ближе к центру города…».
Углубившись в мысли, я шел вперед, не замечая ничего вокруг, пока не понял, что оказался в лабиринте из трехэтажных домов, опутанных решетками железных балконов и пожарных лестниц. Окна домов были распахнуты настежь, и почти в каждом из них виднелись лица жильцов. Стоило мне появиться, как внимание жителей ближайших домов сразу сосредоточилось на мне. Мне стало неуютно под их взглядами, и я ускорил шаг, только изредка бросая взгляды по сторонам. В оконных проемах квартир первого этажа были видны железные спинки кроватей, покрытых тонкими одеялами, грязная посуда и объедки пищи на столах. У одного из таких окон сидела женщина с большими печальными глазами и вязала чулок, считая петли. Несколько детей в возрасте пяти-семи лет рылись в коробках с мусором, стоящих у одного из домов. Кругом грязь, сырость, ржавчина. Чувство отвращения к этому городу росло с каждой минутой. Мне стало казаться, что все в этом городе пропитано вонью и грязью. Причем не только стены домов, стекла окон, одежды людей, но и сами люди. Их мозги, желания, мысли….
Завернув за очередной угол дома, я вдруг понял, что заблудился. Пробежав глазами по сторонам, я наткнулся