протянул ей листок милиционер.
Взглянула на листок, даже не читая содержимое.
– Началось… – произнесла заведующая. – Федя, ты сюда-то зачем его притащил? – как учительница в школе начала отчитывать она сержанта. – Они сейчас косяками пойдут, всех, что ли, без очереди пускать будешь, головой думать надо, революций мне только не хватало. К служебному их надо.
– Кого их-то?
– Не тупи, Федя, призыв начался, – как непослушному ребенку сказала она, скрываясь за дверью.
– Вот этот первый, – подтолкнув к кассе парня с медалью, восстановил свой авторитет перед очередью сержант. – На выход! – повернувшись, скомандовал он Валентину.
На улице очередь радостно взвыла, увидев пустые руки наглого призывника, статус-кво был сохранен, в бане и очереди за водкой все равны.
– Тебе за угол, к служебному входу, – протянув листок, шепотом сказал сержант Валентину. – Удачи.
– Спасибо, – ответил Валя и скрылся от взоров толпы во дворе.
Заведующая лично отсчитала десять бутылок водки, по ноль-семь литра каждая, и, пересчитав деньги, вздохнула: «Хорошо, хоть этот Афганистан закончился, повезло тебе».
Проводы Толстого прошли буднично и как под копирку напоминали все до этого проведенные весной. В шесть часов вечера собрались у него дома за большим столом, занимавшим всю комнату. Вместо стульев с одной стороны был диван, а с другой – длинная доска, накрытая скатертью, по торцам стола стояли по три табурета с каждой стороны. Сидели даже на подлокотниках дивана, нормально разместиться можно было, только когда народ уходил покурить. Часам к восьми движения за столом приняли хаотичный характер, гости равномерно расположились по всей квартире, включая даже лестничную клетку, на которой теперь постоянно кто-то курил. После девяти вся молодежь засобиралась на дискотеку, дав возможность родителям и родственникам немного передохнуть и слегка прибраться. На танцах продолжали пить, драк не случилось, настроение было хорошим. Еще дома у Сергея Валентин объявил о своих проводах и, соответственно, пригласил всех, вызвав этим бурную радость присутствующих. Большая часть молодежи после дискотеки пошла домой, пообещав вернутся к шести часам на автовокзал, остальные пошли обратно к Толстому домой, намереваясь продолжать до утра. К четырем часам утра за столом остались только взрослые и всего пять или шесть представителей молодого поколения. Все горизонтальные площади квартиры были заняты спящими гостями. В пять часов утра отец Толстого достал машинку для подстригания, и Сергея посадили посередине коридора на табурет. Первый взмах доверили родителю, после всем желающим. В результате с некогда пышной шевелюрой Толстого начали происходить такие изменения, которые могли родиться только в пьяных мозгах его друзей. За полчаса экзекуции он побывал сначала панком, потом индейцем, затем «под Ленина». Ржали и много фотографировали каждую версию. В половине шестого бедолагу отпустили мыться и собираться, попутно начали будить спящих. На вокзал прибыли без пяти шесть, народу было много, вместе с Толстым