я в пятницу ухожу, а Сергей восьмого ноября.
– Так что молчали-то? – глупо смотря на товарищей, спросил мастер.
– Сами не знали, вчера вечером позвонили из военкомата, сказали утром прийти, вот, сходили, – вроде бы оправдываясь, сказал Валя.
– А там все быстро: распишитесь, получите, свободны, – продолжил Толстый.
– Ну тогда поздравляю, что ли… – неуверенно начал мастер, пытаясь подобрать слова. – Служите честно, не опозорьте, ну в общем, как-то так… – пробормотал он.
– Спасибо, Василий Николаевич. Не подскажите нам, куда теперь? – помогая мастеру выйти из сложившейся ситуации, спросил Валентин.
– Так в кадры вам. На второй этаж. Повестки покажите, они знают, что делать, – приходя в себя ответил Василий Николаевич.
– Спасибо за все, – забирая повестки из рук удивленного мастера, почти одновременно произнесли друзья.
В отделе кадров все прошло быстро и буднично, процесс увольнения восемнадцатилетних пэтэушников давно был поставлен на поток. – Получите бегунок. Сдайте робу и инструмент. Подпишите в инструменталке, подпишите в бюро пропусков и во втором отделе. Если все успеете, завтра в кассе заводоуправления получите расчет. До свидания. – На все про все пять минут, даже обидно немножко, все-таки три месяца в коллективе, и так сухо: «До свидания».
Вся вторая половина дня ушла на подписание бегунка и получение заветных подписей, проблем с этим не возникло. Разве что все говорили какие-то слова и желали хорошей службы. За этими хлопотами Толстый успокоился и смирился с произошедшим, в отличие от Валентина он охотно приглашал всех на проводы и совершенно не замечал того, что друг этого не делает. Ближе к вечеру призывники добрались до второго отдела и сдали пропуска. Рабочий день заканчивался, и формальности с увольнением тоже, осталось получить расчет и готовиться к проводам, но это уже завтра. Распрощавшись и договорившись созвониться утром, друзья направились по домам.
– Отработал? – встретила Валентина вопросом мать.
– Ага, – коротко бросил Валя, решив дождаться с работы отца, чтобы два раза не пересказывать новость. Молча пройдя в свою комнату, Валя лег на диван и уставился в потолок. Вопрос с медкомиссией не давал ему покоя. Один раз эта медкомиссия уже подпортила ему жизнь. Два года назад они с отцом решили подать документы в суворовское училище, но до сдачи документов дело не дошло. На медицинской комиссии выяснилось, что у Валентина кривая перегородка носа – последствия занятий хоккеем. И для того чтобы быть допущенным к экзаменам, нужно было сделать операцию по исправлению перегородки. Тогда решили не делать операцию, все-таки в хоккей Валентин играл до сих пор, а поступит или нет в училище еще вилами на воде написано. Тогда они вернулись к первоначальному плану: сначала сходить в армию. Неужели эта перегородка помешает ему попасть на этот раз в морфлот, как тогда – в суворовское училище. Хлопнула входная дверь, с работы вернулся отец. Дождавшись, когда глава семейства поужинает и родители устроятся