пришло ощущение бессмысленной потери времени, он поднялся и вышел в коридор. На стенах переливались сверкающие огоньки. Праздничные дни закончились, но персонал не спешил расставаться с разноцветной мишурой и гирляндами. Они хоть немного разбавляли гнетущую атмосферу, неизбежную для этого места, где, несмотря на усилия врачей, постоянно умирали люди.
Откуда-то несло холодным воздухом, и Субботин заторопился к лифтам. Проходя мимо дежурного поста, он увидел, что дверь открыта и в маленьком помещении никого нет. Дверь запиралась изнутри и во время смены всегда оставалась закрытой. Покидать пост у главного входа было строжайше запрещено, и если у дежурного возникала такая необходимость, кто-нибудь обязательно занимал его место. Отсюда велось наблюдение за внешним периметром и внутренними помещениями онкологического центра. За длительное время многие правила претерпели изменения, но это оставалось одним из тех, что всегда выполнялись неукоснительно. Субботин удивленно огляделся по сторонам. Он подошел к двери, осмотрел замок и убедился, что тот открыт изнутри, а не взломан. В комнате стоял равномерный гул – по количеству электроники помещение напоминало серверную. Субботин видел пять больших мониторов, на экраны которых выводились изображения с камер наблюдения. Несколько минут он изучал мелькающие картинки, но ничего подозрительного на мониторах не видел.
Полутемные коридоры были пусты – ночью в здании оставались лишь дежурные врачи и охранники. Ярко освещался только четвертый этаж, где находился Мозес Луццатто – человек-легенда, подмявший под себя половину криминального мира Европы и Соединенных Штатов. Как Луццатто оказался в России, Субботин не знал, но согласно слухам, кто-то сверху решил, что в этой стране связей у итальянца практически нет и организовать побег ему будет сложно. Слухами, впрочем, Субботин никогда не интересовался и о Луццатто имел лишь самое общее представление.
Субботин оторвал взгляд от сменяющих друг друга изображений и еще раз огляделся. Причин, побудивших дежурного оставить пост, он не видел и выяснять его местонахождение не собирался. Его беспокойство носило формальный характер и было продиктовано, скорее, привычкой дотошно относиться к мелочам, чем опасениями реальной угрозы. Сейчас он поднимется на четвертый этаж, доложит обо всем майору Измайлову и спокойно доработает остаток смены.
Субботин вышел, прикрыл за собой дверь и вновь направился к лифтам. К нему возвращалась легкость, и он мысленно перебирал все преимущества нового свободного положения. Удовольствия, которые может себе позволить одинокий молодой мужчина. Впервые за несколько дней его настроение улучшилось, и в мысли проник незатейливый мотивчик какой-то веселой песенки.
А потом он увидел руку.
Изящную тонкую руку с короткими аккуратными ногтями, покрытыми светло-розовым лаком. Рука лежала на пороге приемного отделения. Она принадлежала медсестре Анастасии Кирилловой – Настеньке, которую Субботин хорошо