вернусь сегодня вечером, – ответил Родерик, – не портите себе кровь из-за меня! Если дело примет удачный оборот, разобью там свой лагерь, чтобы с утра вновь приняться за поиски.
Когда Род добрался до места, он, не теряя времени, перешел на другую сторону холма, расположенного против ложбины. Он еще раньше пришел к заключению, что со стороны дороги, по которой он шел, спуск невозможен. Следуя этими холмами, хотя еще и необследованными, он тем не менее не подвергался опасности сбиться с дороги. Ложбина все время указывала ему путь.
К великому своему разочарованию, он вынужден был признать, что и южные стены этой бездны так же отвесны, как и северные: два часа подряд он тщетно искал какой-нибудь щели, куда бы мог пролезть и начать спуск.
Горный хребет стал покрываться лесом, почти на каждом шагу виднелись следы лесной дичи. Но Род не обращал на них внимания. Его интересовало другое обстоятельство: деревья все ниже спускались к пропасти и в конце концов покрывали ее. Юноша понял, что, привязав себя длинным ремнем от своих лыж к дереву, он сможет при помощи рук приступить к спуску.
На этот раз Род не обманулся в своих надеждах, и через пятнадцать томительных минут, в полном изнеможении, но торжествуя победу, он оказался на дне ложбины.
Над ним с одной стороны высился лес, с другой – черные скалистые стены. У его ног резвился тот самый маленький поток, которому он в мечтах своих приписывал первостепенную важность. В одних местах поток был скован льдом, в других быстрота его течения сломала ледяной покров.
Родерик, продвигаясь вперед, приближался к самой узкой части ложбины, к той, на которую он бросал сверху такие жадные взгляды. Там царил мрак, жуткий и безмолвный, как в могиле. Мальчику казалось, что души мертвецов стоят на пороге этого волшебного мира и стерегут его сокровища, но тем не менее глаза его весело блестели.
И он продолжал идти все дальше и дальше. Коридор, которым он шел, становился все уже. Высокие стены сдвигались над его головой, и темнота становилась все гуще. Никаких звуков, только монотонный шум потока, обдававшего своей пеной скалистые стены. Ни шепота деревьев или кустарников, ни пения птиц, ни чмоканья белок. Все спало здесь мертвым сном. Только временами Род слышал, как проносился там, в вышине, порыв ветра, но дуновение его не долетало сюда, в бездну. Снег заглушал шум даже его собственных шагов. Лыжи он прицепил на спину.
Вдруг он вздрогнул. Град мелких камней посыпался к его ногам с таким шумом, что среди этой тишины казался грохотом падающей лавины, и порыв ветра ударил ему в лицо. Он остановился, повел плечами. Но то была только большая сова, которую Род потревожил в ее дыре.
Родерик продолжал свой путь по течению потока. На каждом шагу он останавливался, поднимал целыми пригоршнями камни и гальки, беря их из русла потока или с его берега. С сильно бьющимся сердцем он рассматривал их, когда позволял ему луч света, пробивавшийся сверху. Иногда ему казалось, что камень играет и другим светом, и тогда трепет охватывал его… Но Род ничего не находил.