из пауков. – Промахнулся.
– Снимите его оттуда, – разрешил Найл, а сам, повернувшись спиной к устремившемуся вверх по отвесной опоре восьмилапому, стал рассматривать перегораживающую помещение тонкой пластиковой стеной с шестью широкими дверьми, створок на которых, естественно, не сохранилось. Рядом с крайней из них висел поблескивающий золотом прямоугольник. Правитель подошел ближе, стер рукой пыль с плиты, которую можно было бы счесть мраморной, если бы только буквы из желтого метала не поблескивали в толще камня на глубине нескольких сантиметров:
«Этот конференц-зал был подарен ассоциации Макрофармакологии великим композитором Алиеску Олдц».
Да, ничего не скажешь, Алиеску Олдц удалось сохранить свое имя в веках. Интересно только, мужчина это был, или женщина? Что писал? Песни, симфонии, рекламные треки? В знаниях, вкаченных Найлу в память Белой Башней, такой фамилии не присутствует вовсе.
Посланник Богини покачал головой и шагнул в зал. Здесь, под выкрошившимся потолком, шел ряд барельефов в виде человеческих профилей, возвышающихся над приспущенными знаменами. В первый миг Найлу даже показалась, что это головы, насажанные на копья, но он быстро сообразил, что оружие с такими большими флажками совершенно небоеспособно.
Чуть ниже шел ряд с яркими алыми, зелеными, синими завитками сложных органических молекул, а под ними висели человеческие черепа – уже настоящие. Возможно, головы врагов, возможно – останки всеми почитаемых предков. На полу стояло полтора десятка сложенных из пластиковых столешниц небольших домиков – или, скорее, шалашей, между которыми валялось три безжизненных тела. А на небольшом возвышении в углу темнело большое застарелое пятно от кострища, над которым возвышался железный лабораторный стол с характерными полочками, стоечками и пазами для пробирок. Правда, Найл тут же заподозрил, что использовали его не для научных исследований, а в качестве одной очень большой сковороды.
– Это их стойбище, мой господин, – подошел с докладом северянин. – Где-то два десятка баб и чуть больше детей. Они забились в ту дверь и заперлись.
Шериф указал на проем, в котором вместо дверей использовались две сколоченные рядом столешницы.
В противоположной от главного входа стене имелось всего три двери. Туземцы спрятались за угловой – той, что выводила на сцену. Братья по плоти с разбега бились туда плечами, но хитрые дикари наверняка чем-то подперли столешницы изнутри.
– Нефтис, – оглянулся на телохранительницу Найл. – Пройдись по этим хибаркам и собери посуду, какая там есть, и еду, если найдешь. А то мы с кораблей налегке ушли, а с поисками Семени, похоже, за день явно не управиться.
Сам он заглянул сперва в угловую дверь, но ничего интересного не нашел: два маленьких, помещения одно следом за другим. Здесь, в богато обставленных комнатах, явно обитали или вожди, или вождь со своими приближенными. На полу лежало несколько хитиновых кирас, украшенных неумелой, но любовно выполненной резьбой, россыпь костяных наконечников, накладки