Господи, как же это так вышло-то… Сейчас чайку заварим, а может… Марья Власьевна, Марья Власьевна! У нас вроде коньяк был. Или выпили?
– Я-то не пила, однако!
– Ну, гляньте, гляньте там!
Дверь открылась и закрылась. Лиля, не отрываясь, смотрела в окно на другую планету, которая жила совершенно равнодушной и независимой жизнью. Волны, вскипавшие по верхушкам белой пеной, догоняли друг друга, над дальними сопками толпились облака, и грандиозность пространства отсюда, из окна панельного дома, казалась невероятной. Лиля обеими руками взялась за подоконник, на котором лежали кипы каких-то бумаг, наклонилась вперед и прижалась лбом к холодному стеклу.
– Вы бы сели! Вам нехорошо, да?
– Хорошо, – сказала Лиля.
– Это, конечно, ужас, что такое… Я бы, наверное, там сразу бы и упала, а вы молодец!
– Я молодец, – согласилась Лиля.
Женщина суетливо, в несколько приемов переложила стопки книг из кресла на стол и, подумав немного, на пол и подвинула кресло так, что Лиле волей-неволей пришлось в него плюхнуться.
– И как это угораздило его, господи!.. И человек, главное, хороший, пьющий, конечно, сильно, но так, чтобы до белой горячки допиться и такое над собой сотворить!
Дверь опять открылась, впустив немного детских голосов и какого-то школьного шума.
– Вона все, что осталось, Лариса Витальевна. Если больше надо, давай скажи, я до третьего гастронома схожу.
– Ничего не нужно, спасибо, Марья Власьевна.
Лиля все разглядывала сопки и воду – так пристально, как будто в этом был какой-то смысл.
– Я вам вот коньячку сейчас и чайку с сахаром! Вам обязательно нужно с сахаром выпить!.. Ну, глотните, глотните!
Лиля послушно глотнула коньяк из подсунутого стакана зеленого стекла – довольно много, – не почувствовала никакого вкуса и сказала, обращаясь к подоконнику:
– Главное, понимаете, я только вчера у него была, купила сапоги! А сегодня пришла, потому что мне в них неудобно. А он мертвый, вот в чем дело. А я еще очень торопилась, опоздать боялась. И опоздала.
Женщина вздохнула, и та, вторая, кажется, вздохнула тоже.
– Вы молодец большая! Сразу к нам прибежали! Я бы прямо там замертво упала, честное слово.
– Будет врать-то, Лариса Витальевна!
– Да ну вас, Марья Власьевна!
– Николай человеком был, – помолчав, сказала Марья Власьевна. – Луораветлан. Совсем мало осталось.
Лиля оглянулась.
Смуглая коротко стриженная узкоглазая женщина с морщинистым жестким лицом смотрела на нее, не моргая, как будто ждала ответа или объяснений. Лиля зачем-то повела плечом и покачала головой – ничего-то она не знает, ни ответов, ни объяснений.
Вторая, молодая, беленькая, озабоченная, казалась Лиле почему-то знакомой. Она примостилась к краю письменного стола, подвинув бумаги, угрожающие вот-вот завалиться, мешала в стакане чай, вздыхала.
– Вы меня не помните? Я Лариса! Из Москвы летели, так мы с Павликом прямо за вами сидели!.. Я заведующая