к перилам.
– Любо князю!!! – восторженно закричал кто-то из толпы.
– Любо атаману! – тут же отозвались с другой стороны двора, и хмельные ватажники взорвались разноголосицей приветствий. Некоторые даже начали подбрасывать шапки – но не очень активно. Боялись потерять.
Елена испустила вздох облегчения – толпа была не враждебна. Хотя, известное дело, настроение в народе переменчиво. Достаточно порой слово неудачное произнести – и уже не на руках, а на копьях дальше понесут.
– Никита! Кривонос! – наклонился вперед Егор. – Не вижу тебя… Давай, выпускай Угрюма. Куда ты там его вчера запер?
Толпа зашаталась, немного отступила, освобождая возле крыльца полукруг. Громко хлопнула створка. Появившись на свет где-то посередине длинного дома, ватажник за шиворот зипуна протащил сотоварища вдоль стены и отпустил возле ступеней. Громко прикрикнул:
– Ну, сказывай! С какого такого переляда вчерась атамана нашего порешить пытался?! Почто мечом на него махал и колол всячески? Люди сие многие лицезрели, соврать не дадут.
Угрюм молча расстегнул зипун, кинул его под ноги, оставшись в атласной вышитой косоворотке, стащил с головы шапку, опустился на колени, широко перекрестился и негромко сказал:
– Не знаю, атаман… Бес попутал…
– Бес попутал?! – возмущенно выкрикнула Елена. – На князя руку поднял, душегубство умышлял – и это тебя бес попутал?!
– Не ведаю, что нашло, – развел руками Угрюм. – Беда почудилась…
– Почудилось? Без князя землю чуть не оставил, оттого что почудилось?! Повесить его! Немедля! Дабы…
– Тебя же там не было, – перебил жену Егор. – Чего ты так сразу?
– А что мне еще знать нужно? – резко обернулась к нему княгиня. – Он тебя убить хотел!
– Ну, перепил мужик немного. Со всяким бывает.
– Со всяким? А если ему опять почудится? – крикнула уже в толпу Елена. – Может, ему и завтра атамана вашего убить захочется, и послезавтра! Так и будете ждать, пока Угрюм воеводу вашего не зарежет?
Ее призыв упал на благодатную почву. Большая часть ватажников загудела, а те, что стояли ближе, схватились за сабли и ножи. Кое-кто положил руки неудачливому убийце на плечо, а Никита Кривонос даже вцепился в каштановые, с проседью, волосы Угрюма.
– В петлю его, на осину! – закричали самые горячие.
– Обождите! – вскинул руку Вожников, быстро сбежал по ступеням, ухватил несчастного ватажника за ворот, поднял на ноги, заглянул в глаза: – Не, мужики. Повесить его – это слишком просто будет. Есть казнь помучительнее… Как скажете, други, доверите мне над Угрюмом казнь долгую и мучительно-нестерпимую сотворить?
Толпа чуток поутихла. Одно дело – душегуба попавшегося на скорую руку вздернуть, и совсем другое – сотоварища оступившегося долго и изощренно пытать.
– Воля твоя, атаман… – оглянувшись на ватажников, пожал плечами Никита Кривонос. – Тебя он живота лишить намеревался.