разговоры в курилке,
Капустники, промискуитет,
Жизнь бьёт гейзером.
Жизнь бьёт маузером.
Смерть сидит под камешком
Только глазки-бусинки.
Был взят курс
На коматизацию общества.
«Гражданин должен быть перегружен».
Кома – наше социальное оружие.
Обнули мозг.
Сотри память.
Намэ, к-к-к-кротов, к-к-кротов, намэ.
Меня звать Франц,
Я счетовод
В управлении рисков.
Моё имя Кей Джи,
Я эмси.
Оставайся с нами!
Зови меня Тьма.
Бестселлерс
Когда объявили, что будет война,
Отец мне сказал – ты знаешь, что делать.
Каждый из нас взял десять любимых книг
И закопал в своей части нашей земли.
И дом наш,
Удивительно, правда, я бы сам никогда не поверил,
Взлетел в небо на семь километров
И будто парил там.
А мы будто ходили по воздуху
В магазин за минералкой и хлебом,
В банк, квартплату оформить.
Хотя кто бы нас оштрафовал.
В городе нас откровенно боялись.
Они ходят по воздуху и ничего не боятся,
А у нас тут по карточкам мужество.
А чего нам бояться?
Это была война между нищими братьями
И по договорённости,
Продиктованной скорее жадностью,
Чем гуманизмом,
Авиацию запретили.
То есть, мы и была авиация.
Дом среди ясного неба,
Недосягаемый для миномётов и гаубиц.
К чести сторон,
Никто не устроил друг другу Аушвиц.
Просто буднично выдернули из жизни,
Словно зубы у горе-полярника,
Людей из оболочки.
Солдат.
Их женщин трёх возрастов.
Их котов.
А потом объявили, что войне
Не то чтобы сразу конец,
Но перемирие.
Папа сказал – не верим, летаем.
А потом объявили,
Что перемирие, несмотря на
Большие потери обеих сторон,
Номинировали на Оскар.
Папа реагировал на такое остро
И поднимал нас в стратосферу.
Потом объявили, что войны не было.
Ну и не было.
Никто не забыт.
Ничто не забыто.
Пустой магазин сам по себе.
Пустой рукав – это сенокосилка.
Пустое место в розовом платье
Весело машет ведёрком,
Вышагивая с самой красивой
Юной вдовой.
Мы приземлились
Мы откопали наши сокровища.
Я семь.
А отец,
У него книги были сильнее,
Пять.
Одна проросла и не хотела прощаться
С землёй,
Обнимая её жизнью налитыми буквами.
Дом посреди земли.
Мы в своих комнатах.
Чинно читаем до вечера.
А с наступлением темноты
Пишем новые книги.
Я три.
Отец пять.
Боится, что не успеет
До