Базарова, – не за его прогрессивные взгляды, а просто так, за незадачу его, за одинокость. Погоревали бы над ним».
Это детское «просто так» повторится в одном из последних ее стихотворений. Возможно, и личная неприязнь Браже – «просто так», она так же иррациональна, как любовь.
Надо сказать, что Инна и сама бывала очень резкой и пристрастной в своих оценках. Но за ее горячностью никогда не скрывались личные амбиции. Просто для нее все были или свои, или чужие.
Так, очень чужой была Цветаева, и даже ее «божественный глагол» не примирял Инну с человеческими недостатками поэта.
Она доказывает, что книга В. Катаева «Алмазный мой венец», которая поражает неосведомленного читателя яркостью воспоминаний, на самом деле «ошеломительные сплетни и самая отъявленная ложь». (Так же, но в более сдержанных выражениях, возмущалась Ахматова, живой персонаж «Петербургских зим» Георгия Иванова, – она видела в его мемуарах только плод фантазии автора.)
Инна утверждает, что всегда «одни были большие люди, преданные правде и литературе, а другие были – так, завистливая и подлая шпана».
Она называет К. Симонова «придворным художником» и говорит, что его когда-то очень популярную трилогию сейчас и в руки взять невозможно. Но некоторым оправданием стали для нее воспоминания «Глазами человека моего поколения», которые Симонов не решался публиковать. А все же он чужой, и похвала его записок весьма сдержанна: «Очень даже небезынтересно по знанию материала и по мироощущению – зато и перешли временной рубеж». Но для своих она находит совсем другие слова.
Инна составила сборник статей о любимых писателях и художниках для своих читателей, которые станут ее единомышленниками. В предисловии она писала:
«Ведь есть же еще литература, и есть с кем говорить о ней. Есть где-то еще чудаковатые юнцы-книгочеи, не завороженные шелестом денежных купюр, есть и учителя-энтузиасты, работающие не за страх, а за совесть, и несущие своим ученикам все, что удается выловить в океане знания. Им адресована эта книга. Тем, кто читает поэзию не по спискам и не по программе, а для себя».
В нашей книге вы прочитаете большую часть статей, предназначавшихся для этого сборника. Мы не будем их комментировать, но добавим немного к самой первой – о Борисе Слуцком.
Задолго до этой статьи он, безымянный, но узнаваемый, появился в ее посмертно опубликованной повести «Откуда приходят сны» (1963) – московский поэт, приехавший в Ленинград на День поэзии. Мы видим его лицо, по которому вдруг пробегала злая и печальная ирония, слышим его глубокий глухой голос, представляем себе его манеру чтения и чувствуем подлинность его поэзии, в которой раскрывается горькая, тяжелая правда о войне: «Сколько надо было перестрадать, перетерпеть, перемучиться – в одиночку и с людьми, – чтобы отпечатались в мозгу шершавые, как кромка солдатской шинели, строки!»
Сейчас Слуцкого все называют великим поэтом, и это прекрасно и справедливо. Но