я был уверен, что должен попасть к дому с птицей.
– Нет, – мотнул головой. – Мне точно туда надо. Тётка у меня там живёт. Проведать хочу.
Таксист пожал плечами и нажал на газ. Первые минут пятнадцать я узнавал дорогу, по которой ехал на двадцать восьмом автобусе, а потом машина повернула и покатила через центр. Так, конечно, будет быстрее. Я прислонился виском к прохладному стеклу и попробовал сделать несколько фото на новый смартфон. Получилось, вроде, сносно. Точно сумею отснять крыло со всех ракурсов.
Из магнитолы играла жутчайшая хрень. Знаете, одна из тех песен, которые вдруг оккупируют на пару месяцев все радиостанции, а потом, изнасиловав всем мозги, так же внезапно пропадают. Никогда не понимал, кто такое слушает? Зато водителю нравилось, он даже подпевал себе под нос – вот и ответ на мой давний вопрос.
Мы встали в пробке. Широкий проспект так часто расчертили светофорами, будто каждый из них приносил мэру лишний миллион в карман. Машин скопилось много, и далеко не все успевали проскочить, пока горит зелёный. Пытка модными хитами продолжалась.
Наконец мы кое-как проехали через центр (я посмотрел на добрую половину тех городских достопримечательностей, которые, держу пари, изобразят мои одногруппники для Демьяна Андреевича) и свернули в старые районы, состоящие их тех самых малоэтажек, в окна которых я так любил заглядывать.
– Ну, вот и дом твоей тёти, – хмыкнул таксист и посмотрел на меня как-то странно. – Точно здесь?
Я почти что задремал и встрепенулся, когда машина затормозила. Взволнованно огляделся. В солнечном свете улица выглядела куда менее зловещей, чем дождливым вечером, и я даже не сразу узнал места. Приглядевшись, наконец увидел уродливый чёрный росчерк, проходящий по телу одного из домов. Я радостно кивнул, сунул водителю деньги и выскочил из машины, прочь от навязчиво стучащей магнитолы.
Я сразу бросился к дому с крылом. Кровь зашумела в ушах, когда я остановился у подъезда. Мою грудь распирало какое-то необъяснимое чувство тревоги, смешанной с восторгом. Будто я обрёл что-то, что давно потерял, но не понимал, как сильно страдаю без этого.
Слегка подрагивающими руками я вытащил новенький телефон и нажал значок камеры. Снял сначала с расстояния, чтобы каждое перо вошло в кадр. Потом начал фотографировать по частям, отдельно щёлкал крупными планами детали. Подумал, что, наверное, странно выгляжу со стороны. Будто следователь, снимающий место преступления. Или маньяк с мутными мотивами. Даже останавливался и осматривался пару раз: не наблюдает ли кто-то за мной? Вдруг полицию вызовут, попробуй, объясни потом, что я тут делаю и какой у меня интерес.
Под тёплым сентябрьским солнцем я даже вспотел и снял ветровку, обвязал рукавами вокруг пояса. Делая снимки нарисованного крыла, я то радовался, то дрожал от странного, накатывающего волнами нетерпения. Сам над собой посмеялся: ну точно маньяк! Я немного подумал и сфотографировал ещё те места, где изображение будто проступало сквозь казённую краску, которой его пытались замазать.
Фотографий