я имею в виду. Тудурамус в этом смысле как раз исключение, будем считать, счастливое. Он и правда может укусить, а когда подрастет и окрепнет, сожрать, как котлету. Такой дурак! Но остальные хищники совсем иначе устроены. Они не тело едят, к сожалению. Я говорю «к сожалению», потому что нет ничего опасней неочевидного ущерба, который нельзя даже самому себе доказать. Тот же Голодный Мрак, он же Кхаррский Прожорливый Демон Отчаяния, частый гость в этом мире, накрывает жертву своей ядовитой тенью и забирает – не жизнь, а саму способность чувствовать себя живым. Сходным образом действуют Айские Вигги, но они очень мелкие, поэтому не так страшны, один укус вообще не чувствителен, максимум, охватит тоска на десять-пятнадцать минут, кто ж на такое внимание обращает? Вот если нападут большой стаей, тогда держись. А переловить всю эту подлую мелочь, боюсь, невозможно, очень уж их тут много, хоть с мухобойкой ходи… Но самое страшное, что я в своей жизни видела, это хащи. Вот это действительно адова жуть. Даже рассказывать не хочу, тьма сразу к горлу подкатывает. К счастью, этой дряни в городе больше не осталось. Всего четыре их гнезда было, всех извели, а новые, надеюсь, больше не заведутся. Все-таки мы меняемся. Я имею в виду, меняется человеческий мир.
– Меняется человеческий мир? – переспросила Эва. – Что ты имеешь в виду?
– Как-то я спросила одного, скажем так, эксперта, почему из открытых Проходов всякая опасная дрянь к нам лезет, а не какие-нибудь волшебные феи и ангельские агитбригады в венках из ромашек. И мне объяснили, что пока в людях так много страха и желания мучить друг друга, человеческий мир будет притягивать хищников, как магнит. Какая музыка из кабака доносится, такая публика туда и пойдет – так он мне сказал.
– Метко, – мрачно хмыкнула Эва. – В этом смысле у нас тут, конечно, пивнуха у рынка. Не для фей.
– Но в последнее время с музыкой в нашем кабаке стало заметно получше. Явно сменился диджей. Поэтому публика тоже понемногу меняется. Всякой хищной мелочи как и раньше полно, но по-настоящему опасные твари уже оставили нас в покое. Того же Голодного Мрака в городе с зимы не видели. Мы сперва думали, сами лажаем, утратили бдительность, плохо следим, но знаешь, вроде бы все-таки нет. Стефан периодически ставит всех на уши, но сам ходит довольный, как сытый кот. И не то чтобы прямо говорит, но достаточно громко думает: так и должно быть. Город меняется, люди меняются, на новый визит очередного Голодного Мрака мы – я имею в виду всех горожан как зыбкую сумму постоянно изменяющихся слагаемых – просто не нагрешили. В смысле, не набоялись, не наскрипели зубами, не намечтали о зверских расправах над всеми, кто нам почему-то не нравится. На тудурамуса – да, но не больше того… На этой оптимистической ноте самое время закончить лекцию. Мы пришли.
– Куда? – растерялась Эва, оглядевшись по сторонам и обнаружив, что они стоят на площади Йоно Жемайче, с одной стороны забор Президентуры, с другой – военное министерство, ни кофеен, ни баров поблизости нет, только ресторан «Аделия»