так не пойдет, – сказала она, усевшись в коляску. – Прямиком не получится, тут надо хитрее… Но! Трогай, милая…
Лошадь обернулась на звук голоса, вожжи указали ей, что пора в обратный путь. Она развернулась и повезла хозяйку одной ей понятной дорогой.
Как только двуколка скрылась в древесном мраке, из кустов вышел некто, в неверном свете белой ночи похожий на привидение.
– М-да… Богиня-воительница… Эх, елки зеленые… – буркнуло привидение себе под нос.
2
Зоркий глаз
Не стало покоя городовым. Господин пристав потребовал общее построение. Прохаживаясь на заднем дворе участка, вдоль строя, и потрясая куриным кулачком, он произнес целую речь, бо́льшую часть которой городовые не поняли. Но и профессор словесности не смог бы разобраться в оборотах, какие припустил Недельский. Он требовал «исключительного мировоззрения» и «проникновенной материальности» в действиях своих подчиненных. Он провозглашал «неминуемую битву разума с равнодушием» и призывал «исполниться очей». И так далее в таком же роде.
А все потому, что над их городком, по его мнению, нависла какая-то неминуемая угроза, о которой, как решили городовые, пристав понятия не имеет, но заранее пугает себя и других. Что это за опасность, откуда ее ждать и почему она угрожает обреченным жителям, было категорически не ясно. Задать вопрос никто не посмел. Себе дороже. Отвечая, пристав бы окончательно разошелся, и страдать без ужина пришлось бы до полуночи. Как только он спросил строй: «Имеются насущные вопросы?» – строй в одну глотку рявкнул: «Никак нет!» Чем крайне порадовал своего командира. Пристав немного пришел в себя, но городовые все равно сообразили, что тихая летняя жизнь у них кончилась. Будут гонять, как кур на пожаре, а толку от этой суеты – никакого.
Предчувствия служивых не обманули. Не успели они сбиться кучками, чтобы по-свойски обсудить, что это было, как Недельский снова влетел на плац, как он гордо называл вытоптанную землю между дровнями и нужником, и потребовал «немедленно смирно». Невольники долга встали плечом к плечу. Без дальнейших церемоний пристав объявил, что вводит усиленное патрулирование, каковое начнется прямо сейчас. Весь личный состав, «не смыкая очей», должен бороздить просторы улиц и прибрежной полосы, выискивая вероятных преступников или даже злодеев. При малейшем подозрении хватать и тащить в участок, а здесь пристав самолично разберется. Старший городовой Макаров окинул взглядом своих ребят, на лицах которых можно было прочитать вовсе не служебное рвение, лениво козырнул и сказал «Слушаюсь!».
– Немедленно! Немедленно! – закричал пристав, потрясая пальчиком. – Лично проверю! Орлы мои вездесущие!
Как только он убрался, Макаров собрал мужиков в кружок и стал инструктировать. Городовые хмуро помалкивали, изредка роняя крепкое словцо. Хочешь не хочешь, а делать нечего – приказ. Начальник слегка не в себе, но от этого не легче. В общем, разбились на суточные дежурства