Я бродил в одиночестве, – ответил Гривцов.
– С финским ножом в кармане? И вот тут вы попались! – провозгласил пристав. – Все, сдавайтесь.
Гривцов закрыл лицо руками.
– Хорошо, я сделаю признание… Только дайте напиться.
Пристав был исключительно благодушен. Не поленился встать и пойти за графином, который чиновники держали в дальнем углу, подальше от посетителей. Только он взялся за горлышко, как произошло невероятное. Со звоном и грохотом обрушилось оконное стекло, вынесенное стулом. Недельский еще успел заметить, как в образовавшийся проем сиганул злодей, сверкая подштанниками.
В приемную заглянули городовые. Выронив графин, пристав заорал:
– Схватить! Вязать! Крутить! Бегом!
Городовые бросились в погоню.
Игнатий Парамонович Порхов привык вставать засветло. Когда дело было еще в зачатке, он лично осматривал склады, проверял отправку, не чурался никакой работы. Теперь за всем лично не уследишь, так дело разрослось. Да и не было нужды. Но привычка осталась. День Порхова начинался с того, что он принимал подробный доклад: где, сколько, чего.
Секретарь Ингамов всегда мог ответить на любой вопрос хозяина. Недаром служил во флоте. Выправка и понимание о дисциплине. Незаменимый человек.
Отчитавшись до конца и получив благосклонный кивок, секретарь не вышел, как это полагалась по церемониалу, а стоял с папкой, украшенной золотым тиснением. У Порхова была необъяснимая тяга ко всему официальному и государственному. Папку для доклада украшал герб. Правда, не совсем жалованный, а нарисованный одним местным художником. Но фантазия ведь не преступление.
– Чего тебе, Матвей?
Ингамов замялся с ответом.
– Есть некоторые сведения, – все же сказал он.
И замолчал опять.
Такое поведение идеального секретаря Порхов не одобрил.
– Ну, так говори, что стряслось.
– Не знаю, как это сказать.
– Да что такое, в самом деле! Что за тайны?
– Известное вам лицо… – Ингамов сделал паузу, чтобы патрон понял, на какое именно лицо он намекает. – Сегодня утром найден на пляже.
– Что значит: на пляже? Пьяным, что ли…
– Никак нет. Убит. Говорят, особо изощренным способом.
– Откуда узнал? Сведения верные?
– Везде нужные люди имеются. Передали весточку…
– Жаль человека, – сказал Порхов, разглаживая бородку. – Спасибо, что сообщил. Все, Матвей, не задерживаю.
Ингамов поклонился и вышел.
Игнатий Парамонович задумался так крепко, что потерял покой. Виду он, конечно, не подал, умел собой владеть. Но эта новость ударила как обухом по затылку. Как с ней быть, Порхов не решил. И так, и сяк – получалось хуже некуда.
Гривцов, чтобы уйти от преследователей, бросился в Нижний парк. На Канонерской улице у него не было бы шансов. Скорее всего, его бы не стали догонять, а без лишних слов подстрелили. Гривцов догадался, что некоторые странности пристава – неспроста. Такой палить начнет, не задумываясь. Мертвый убийца куда удобнее живого, который еще может испортить