отошли на сотню шагов и завернули за угол, как Лев выпрямился, отбросил руку Ивана.
– Да хватит тебе! Я сам дойду!
Соколов от удивления остановился, пораженный внезапной догадкой.
– Ты что? В самом деле…
Каневич зло огрызнулся:
– Не твое дело! Скажешь, что врач принял меня, положил на лечение! Только постой здесь, за углом минут десять…
– Я не могу, вдруг на эсэсовца нарвусь? Пойдем, доведу тебя до ревира.
Ревиром узники называли большой больничный барак, где лечились небезнадежно больные, которые могли еще, оклемавшись, работать.
Перед самым входом Каневич снова скрючился, его лицо приняло настолько правдоподобно-мучительное выражение, что Соколов едва сдержался, чтобы не засмеяться. Они вошли внутрь. В помещении, едва освещаемом тусклыми лампочками, воняло разными лекарствами. 9001-й и 9009-й миновали длинный коридор и постучали в дверь с табличкой «Der Artzt KZ Ebensee» – врач концлагеря Эбензее.
Спустя пять минут Иван Соколов быстро побежал в направлении столовой, он знал, что всё это время товарищи, обливаясь потом, бегают вокруг большого барака.
Каневича оставили в ревире на лечение.
Заключенные медленно поднимались вверх по крутой лестнице, сгорбившись под тяжестью обработанных булыжников. Немцы выкладывали ими тоннель, что вёл вглубь огромной горы, нависающей над лагерем Эбензее. Булыжники доставляли узники блока номер один, забрасывая их в кузова грузовых машин; те привозили камни на площадку недалеко от лестницы. Здесь их обрабатывали бедолаги из блока номер два, выполняя тяжелейшую работу каменотесов. Когда камни принимали нужные размеры, узники третьего и четвертого барака тащили их наверх, в шахты. Этот путь сразу назвали «лестницей смерти», так как именно здесь погибало большинство людей. Почему-то немцы считали этот этап наиболее легким, и ставили на него самых слабых в физическом отношении заключенных. Серые ступеньки лестницы с каждым днем всё больше изменяли свой цвет, во многих местах покрываясь темно-бурыми пятнами. Это были следы крови тех несчастных, что падали навзничь, роняя каменную глыбу с костлявых плеч. Тут же раздавалась автоматная очередь, которая порою уносила жизни стоящих рядом с упавшим; пули рикошетили от ступеней и с чмоканьем впивались в тела людей.
Эсэсовцев не заботило количество рабочих. Каждую неделю прибывали грузовые вагоны, набитые будущими жертвами.
Заключенные из девятого блока, среди которых были Яков Штейман, Леня Перельман, Иван Соколов, Лев Каневич, Игнат Негуляйполе и еще около двухсот узников, работали в подземелье. В штольне номер девять. Одни вгрызались отбойными молотками в горную породу, пробивая тоннель. Другие тут же крепили шахту, третья партия рабочих выкладывала её булыжниками, что волокли бедолаги из третьего блока. Почти никто из узников Эбензее даже не догадывался, что они строят подземный завод по производству зловещих ракет «Фау-2», будущего «оружия возмездия», о котором так часто в последнее время кричал Йозеф Геббельс. Позже