пожилой мужчина подержанного вида. Он возбужденно рассказывал о том, как его гестаповскими методами избивали в «опорняке» лейтенант с сержантом, выбивая признание в том, что он украл ночью с автомобильной стоянки, сторожем которой работал, гранитные заготовки для могильных плит. Больше всего сторожа поразило то, что сержантом-садисткой была «фигуристая девушка, которая ему во внучки годится».
– …они мне «ласточку» сделали, а потом девушка-сержант принялась меня ногами избивать, в живот, по голове, по ногам. Все браслеты мне потуже затягивала. – Избитый показал прекрасно видные кровавые следы на запястьях, продемонстрировал синяки на лбу. – Когда я выключился, водой меня облила и снова начала месить, как эсэсовка какая. А когда у меня кровь горлом пошла, то испугались, за мусорные контейнеры затащили и бросили, наверное, думали, что сам собой сдохну… Спасибо правозащитникам, я к ним обратился, они мне бесплатно адвоката предоставили, он мне и помог грамотно заявление составить, побои снять…
– Ну, и какого… – грозно проговорил Крюков. – Вы что, не умеете, не оставляя следов, признание выбивать? Вам трудно было пакет для мусора ему на голову натянуть или головой в унитаз макнуть?
– Да макали мы его в унитаз с дерьмом и пакет надевали, – признался лейтенант. – Если бы только признание из него выбить, это плевое дело. Но я хотел узнать, куда он эти плиты подевал. Упертый он. Так и не сказал. Может, и не брал он этих могильных плит?
– Так чего вы за него схватились?
– Мужик, у которого плиты со стоянки пропали, меня попросил. Мы с ним за одной партой с первого класса сидели. Сказал, что сторож мог взять, мол, больше некому, – развел руками лейтенант. – Кто ж знал, что этот хрен старый к правозащитникам долбаным попрется, а те в Инет видео вывесят? Так что сержант здесь ни при чем. Она не виновата, я ее просто помочь попросил. А она девушка отзывчивая, ни в чем не отказывает. Мы даже задержание не оформляли.
– Значит, так. Меня не пилит, каким образом, но заявление он должен забрать. Только больше мне без колхозной самодеятельности.
– По обкатанной схеме можно. У него внучка есть, я уже пробил, в какую школу ходит. Ну и пара оболтусов-нарушителей несовершеннолетних имеется. С легкой наркотой их словил. Пугнут, что изнасилуют, если дед заявление не заберет.
Крюков поморщился:
– Сколько лет девчонке?
– Тринадцать скоро исполнится. Самое то, ее еще хером попугать можно. Вот после четырнадцати в нашем городе это уже не прокатывает, ничего ссыкухи не боятся. Одобряете, товарищ подполковник?
– Я тебя не слышал. И с вами не говорил.
– Ясный пень, товарищ подполковник. Разрешите идти?
– Проваливайте. И чтоб больше на патрулирование не накрашивалась, как плечевая проститутка, – погрозил он пальцем сержанту. – Замечу, от службы отстраню. Честь мундира позорить не позволю.
Патрульные полицейские покинули кабинет.
– Идиоты, с каким контингентом приходится работать, – абсолютно искренне вздохнул подполковник и взглянул