конечно-конечно, прошлым летом в Берлине на биеннале, широкие улыбки, поцелуи в воздух – ритуальные игры в радость единения. Среди них Максим – местный шеф. Странный тип. Сначала я не сомневался, что он любовник Ирины, но с недавнего времени он сверлит взглядом и Тамару, она в этой компании новенькая. Макс весь сияет, чуть ли не пускает слюни, и мнет под столом ее руку, как прилежный ученик – глину на занятии по керамике. Я уже тогда был без памяти влюблен в Тамару, как Квазимодо в Эсмеральду. Если бы такая девушка снизошла до меня, я бы все на свете отдал… Хотя что бы я отдал, мне и отдать-то нечего, чего уж там. Если только душу дьяволу. Но боюсь, он найдет в ней дефекты и вернет по гарантии в течение двух недель.
В тот день Макс меня дико раздражал, сильнее, чем когда-либо. Все из-за того, что он дотянул свои пронырливые щупальца и до Тамары. Он постоянно шептал на ушко то ей, то Ирке, и я злился на его неоспоримое, безапелляционное эволюционное преимущество; в сочетании с собственным бессилием оно немедленно трансформировалось во мне в ненависть к себе, и чтобы заглушить ее, я налегал на Chablis, что, безусловно, было ошибкой.
Снова наполнены бокалы, освежили сырную тарелку, принесли жульен. Кто-то снова произносит тост за успех, кто-то над чем-то шутит, кто-то хвастается. Не знаю, что там Макс нашептывал девчонкам, но очевидно, что порой он переслащивал, так что Ирка огрызалась:
– Хватит сюсюкаться. Терпеть не могу!
Вставала и уходила курить.
– Эээ, ты меня стукнула током! Статическое электричество! – отдернулся Макс.
– Кстати, об электричестве, – заговорила Тамара, – я тут недавно ехала в поезде, и произошел очень странный случай. В принципе, ничего особенного, дурацкое недоразумение, но оставило мерзкий осадок. Я была измотана, мне каждое движение давалось с трудом, маленькая сумочка на плече ощущалась как походный рюкзак, что уж говорить о чемодане. Пусть и на колесиках, но его же надо поднимать по лестницам, переносить через пороги. Жуткое дело! Я чуть не опоздала на поезд – влетела в уходящий. Чуть не задохнулась, и знаете, такой кровавый привкус во рту. Такое бывает после быстрого бега.
Пришлось тащиться сквозь несколько вагонов. Задеваю все чемоданом: подлокотники, чужие коленки. Ой, извините! Ой, простите! И нигде нет свободных мест – ни единого местечка! Все против меня! Я остановилась около лестницы на второй этаж, думаю, может там есть свободные места? Но это немыслимо – поднять туда вещи. Я чемодан по полу-то еле-еле качу. У окна развалился мужик. Жалкая круглая лысина, арбузообразное такое брюшко покачивается в такт вагонной тряске; уткнулся в смартфон и закупорил уши наушниками, достал из кармана бумажный носовой платок и смачно высморкался. Бррр! Два свободных места рядом заставлены его грязными сумками – какое расточительство! Я ему говорю: «Молодой человек! Я бы хотела занять это место».
Он не такой уж молодой,