давно.
Канули в омут времён те года,
Мертвою галькой упали на дно.
Ну а теперь ни к чему снегопад,
Звонкой капели танцующий дождь,
Знойного лета зелёный наряд,
Стылых туманов осенняя дрожь.
Всё ни к чему. Что ж случилось со мной?
Или достигнут последний предел
И раздавили упавшей стеной
Годы забот и бессмысленных дел?
Каждый мой день – всё не в лад, невпопад,
Каждый мой день – суеты маета,
А на душе – бесконечный разлад,
И надо мной – ни звезды, ни креста.
Надо бы встать, надо что-то начать,
Только б не жить в летаргическом сне,
Надо себя искрошить, искричать,
Может, хоть что-то поможет и мне?
Надо бы, надо… Но нет больше сил.
Телом устал и душой изнемог.
Я столько лет на весь свет голосил,
Только никто мне тогда не помог.
И потому между явью и сном,
Не различая, где правда, где ложь,
Равно встречаю капель за окном,
Или туманов осеннюю дрожь…
Март
3.03.90. Мне 44 года
Месяц март, мой день рожденья.
Много шума, суеты,
На столе чаи, варенья,
Испечённые торты.
За столом всё те же лица
Милых мне моих друзей.
Что же? Будем веселиться!
Наливай полней да пей…
По порядку тосты, речи
Под бокальный перезвон,
Я в речах зело отмечен,
До небес превознесён.
С каждым тостом вновь и вновь я
Поднимаю свой бокал,
И под гимны пустословья
Незаметно «вес набрал».
Чередом идёт веселье,
Гости сыты, чуть пьяны,
Начинаю песнопенья
При свечах под три струны.
Зло терзая гриф гитары,
Невпопад аккорды рву
И напевом песни старой
Сам себе о чём-то вру.
Поднатужившись, весельем
Разгоняю жизни муть,
Только песней и похмельем
Мне себя не обмануть.
А в окошке снег кружится,
Может быть, последний снег…
Мне б не пить, а помолиться,
Глупый свой оплакав век.
Мне себя судить бы строже,
Не пускать коней бы вскачь,
До тебя б, великий Боже,
Донести свой скорбный плач…
Но веселья наважденье —
Как вериги на плечах.
Месяц март. Мой день рожденья.
Горький праздник при свечах…
Несколько строк памяти Лермонтова
В двадцать семь неполных лет
Оборвалась жизнь поэта.
Был он счастлив или нет —
Нам неведомо про это.
Слишком мало скудных слов
И свидетельств о поэте —
Вроде, внешне был суров,
Вроде, жил как все на свете.
Как и все – лихой гусар,
Только взглядом чуть приметней —
Ликом юн, да взором стар,
Словно